Следующая * Предыдущая

***

Катя начала работу в «Букинисте» с тщательной уборки. Пыли и мусора в магазине накопилось достаточно. По ходу дела она не могла удержаться и сделала перепись-каталог всего, что имелось в наличии.

Антон Павлович, хозяин магазинчика, был в восторге от своей помощницы:

— Катенька, такого порядка у меня испокон веков не было! Волшебница… вы просто чародейка!

— То ли еще будет… то ли еще… — пробормотала Катя. Сразу перед глазами замелькали идейки и идеи, — Вот увидите, дорогой господин Раневский, сделаем из магазинчика конфетку.

— Я в вас совершеннийшим образом уверен! Не смею даже сомневаться!

— Я польщена, — широко улыбнулась и раскланялась на старинный манер Катя, — Вы меня балуете комплиментами, сударь! Начну, пожалуй, «генерировать идеи»!

— Да-а-а, вы у нас ПрогрЭсс! Не то, что я — Архив!

— Антон Павлович, а вы интернетом пользоваться умеете?

— Обижаете, голубушка! Я, конечно, старец, но что прикажете делать, как мне сегодня свои самые интересные старинности находить?! В газетах таких объявлений уже не печатают… — начал ностальгировать Раневский, — …не то, что прежде! Ах! А ведь моим коллекционерам по-прежнему нужна самая последняя информация. Так что, только по интернету и нахожу. Кстати, где-то у меня имеется очень интересная подборочка старинных газет с объявлениями букинистов.

— Чудесно! Тогда начнем, пожалуй, с создания интернет-клуба любителей чтения и коллекционеров, — креативный, тренированный ум Пушкаревой уже работал вовсю, — Можем писать его языком старых объявлений, создадим некий виртуальный мир букинистов.

— Прекраснейшая идея, Катенька!

А девушка уже не могла остановиться:

— …на его базе очень быстренько организуем интернет-магазин. Так… так… Антон Павлович, у вас ведь есть данные и электронные адреса ваших постоянных клиентов?

— Да. Вот, все в картотеке. Правда, в бумажном виде… Не привык я, знаете ли, доверять такую ценную информацию машине.

Катя тепло улыбнулась своему чудаковатому патрону:

— Все правильно, но и машина может принести пользу. Давайте вашу картотеку, я научу вас вносить данные в компьютер. Ведь нужно будет делать рассылки с новостями и по электронной почте и на мобильные телефоны.

— Даже на мобильные?! Что вы говорите! А у меня нет… да и не умею я этими штуками пользоваться — слишком малы и теряются, наверное, часто.

— Все у нас будет хорошо, Антон Палыч! — вырвалось у нее, — «Ох! И у тебя, Андрюша, все будет хорошо!» — быстренько отвернулась, чтобы Раневский не заметил блеснувших в глазах слез.

Переварив первичную информацию Пушкарева по привычке, наработанной в «ЗимаЛетто» начала с разработки бизнес-плана, главной целью которого поставила привлечение публики и повышение интереса к их уникальному магазинчику. Потом, если все интернет-нововведения заработают, можно будет развиваться и начать расширять дело.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

Сразу же после разговора с отцом Андрей, следуя своему обещанию, наотрез отказался признавать Кириного ребенка. Он позвонил в Лондон и сухим официальным языком резко вынес Кире приговор: «Никакого признания отцовства НЕ будет! Даже не мечтай! Не хочу иметь с тобой ничего общего!»

Маргарите сын лишь буркнул, — «Мама, не вмешивайся! Это моя жизнь и мои проблемы», — и бросил трубку. На попытки набрать его снова Андрей демонстрационно сбрасывал звонки.

***

После звонка Андрея и возвращения, так ничего и не добившегося от него, Павла, Кира разнервничалась. Она постоянно плакала и металась по дому, и никакие усилия Маргариты не помогали ей успокоиться, только наоборот — раздражали.

«Старые тряпки! Даже от собственного сына ничего добиться не могут!»

Теперь не видать ей Андрея и о статусе жены молодого перспективного красавца-президента придется забыть. Да… Вместо завистливых взглядов её ожидают в Москве только презрительные усмешки.

Несмотря на сильное раздражение, Воропаева решила пока остаться у Ждановых-старших в Лондоне, и те с радостью согласились с её решением.

Маргарита Рудольфовна осуждала сына за ветренность и наплевательское отношение к имиджу семьи и к забеременевшей женщине, но помалкивала. Она бесшумно передвигалась по дому, чтобы никого не потревожить и все время, как будто бы убеждая себя в чем-то и не соглашаясь, покачивала головой, напоминая китайского болванчика.

Павел даже не стал скрывать от жены своё постоянное желание заласкать девушку. Он объяснил своё поведение просто:

— Я чувствую ответственность за Киру, ведь она нам как родная. Она дочь Юры, моего самого близкого друга и росла у нас на глазах. А наш сын, безответственный негодяй, бросил её с ребенком!

— Но, Паша, он же утверждает, что ребенок не его…

— Марго! Какая же ты наивная! Хочешь, проведем экспертизу. Ведь моя кровь тоже должна показать родство. И, потом, после очень неприятного разговора с Андреем, я убедился каким жестким и неумолимым он умеет быть.

— Так что же делать? Очень не хочется обижать Кирюшу. Она и так стала нервной. Это может плохо отразиться на ребеночке.

— Да, Кира нам, как дочь… — Павел сделал вид, что задумался. «Вот оно время преподнести Марго свое решение!», он помедлил минуту и, как бы решился, — Послушай, жена! А что, если я признаю ребенка своим?

— Как?!. А что скажет Андрюша?

— А какое нам дело?! Я не хочу даже думать сейчас об этом подлеце! Пусть будет благодарен, за то, что не отлучен от «ЗимаЛетто»!

— Паша, но ведь ты этого не сделаешь?!. Не снимешь мальчика с поста президента…

— Мальчика… Хм… Пока нет… Он хорошо справляется… Пусть приносит пользу ребенку хоть таким образом!

— Ну, раз ты считаешь, что это будет правильно… Я согласна. Правда Андрюша…

Но Павел прервал её возражения и, обхватив за талию, заявил:

— Вот и славно! Пойдем, расскажем все Кирочке!

***

Ждановы с принятием решения об усыновлении Павлом Кириного ребенка воспряли духом.

Марго, будучи заверенной мужем, что в отцовстве Андрея нет сомнения, принялась опекать девушку со всей энергией будущей бабушки.

А Павел Олегович всерьез занялся своим здоровьем. Маргарите он объяснял свою повышенную активность желанием быть полезным будущему внуку… Ведь нужно заменить такого «избалованного тобой, несознательного сына».

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

При следующем контакте Зорькин сообщил подруге о решении президента уехать в длительную командировку и с гордостью подчеркнул свое назначение И.О.

«…Представляешь, Пушкарева! Не Романа, а меня назначил!..» 

Катя с беспокойством отнеслась к такому неожиданному повороту и предостерегла друга от скоропалительных выводов и решений.

«Коленька, пожалуйста без меня ничего не решай. Пришли мне командировочный план Андрея Павловича. Сразу пересылай материалы и свои мысли, а я постараюсь не задерживать ответ. На встречи ОБЯЗАТЕЛЬНО иди только с Романом. Он хоть и не И.О., но в политике компании разбирается лучше, имеет опыт в  переговорах и умеет их продуктивно проводить. Очень тебя прошу не старайся его обойти, решайте вопросы коллегиально. И от всего сердца поздравляю. До связи.» 

Катя решила, что будет отслеживать маршрут Андрея и «подстраховывать» его, узнавая доп.информацию о фирмах, с которыми Жданов-младший собирается сотрудничать. Действовать можно будет через Зорькина, который и передаст Андрюше всю информацию: экономическое состояние фирм, подводные камни и недочеты в составленных договорах, с кем стоит сотрудничать, а кого опасаться. Короче, обычная работа помощника президента Кати Пушкаревой.

Зорькин должен быть доволен, ведь он и так завален работой — новая должность да еще И.О., а тут — помощь. Как известно, уменьшение объема работы, да и похвалы начальства еще никому не помешали. Ну а Жданов… Жданов, учитывая горький опыт с узбекскими тканями и нечистоплотными поставщиками фурнитуры, побережется и обязательно прислушается к советам своего фин.дира и, по совместительству, Катиного друга. Иначе быть не может. Ведь он умница и уже понял, что Катя оставила вместо себя экономического гения, не зря же назначил Кольку И.О.

«Я тоже буду стараться — проверять и расчитывать все заранее, буду поддерживать тебя изо-всех сил, любимый мой!» 

***

Все воскресенье, перед выходом на работу к букинисту, Катя разбирала коробки с вещами, до которых после переезда так и не добралась. Нужно было сделать максимум, чтобы потом не отвлекаться по пустякам на поиски нужных вещей по коробкам и узлам. Работа и помощь

Андрею едва оставят время на отдых, так необходимый в её положении.

Катя перебирала фотографии и с болью вспоминала работу в «ЗимаЛетто», своих подруг, и, конечно, его президента. Ожидать волшебных решений и изменений в сложившейся ситуации не стоит, письма Зорькина и Андрея, лишь укрепили её размышления и душевные муки.

Девушка наткнулась на фото из личного дела Андрея, что когда-то нашла у него на столе.

Как же наивны они были! Катя тяжело вздохнула.

«Кира не виновата, что ты влюбилась в мужчину, которого ей так хотелось заполучить в мужья. Вот только будет ли она счастлива с таким человеком, как Андрей? Ведь он к этому браку не стремится, и его положение, фамилия и богатство вряд ли восполнят отсутствие чувств… Интересно, выстоял ли он под напором родителей?» — Катя не сомневалась, что Ждановы-старшие, давно грезившие о продолжателе рода, будут оказывать на сына немалое давление. Павел Олегович может пригрозить ему отстранением от руководства компанией. Этого амбициозный и от всего сердца привязанный к «ЗимаЛетто» Андрей может не выдержать и сломаться. Такого Катя своему любимому президенту не могла пожелать, и думать об этом хотелось меньше всего. Ведь свой выбор она уже сделала — освободила путь Кире и развязала Жданову-младшему руки.

«Только еще одной беременной подружки тебе не хватало, Андрюшка!»

Так и не выбросив фотографию, она сунула ее на самое дно коробки, которую отнесла в свою малюсенькую спальню.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

После разговора с Павлом Юлианна задумалась.

Нужно попытаться отговорить Андрюшу открыто выходить против отца. Зачем ему к скандалу, пусть и небольшому, по признанию ребенка еще и конфронтация с родителями?

Но когда она, найдя Жданова-младшего бессильно распластавшимся на огромном президентском столе, попыталась поговорить с ним, Андрей проявил свойственное ему упрямство и устремленность к поставленной задаче.

— Я остался при своем мнении! И дойду до конца, хщтя бы для того, чтобы прекратить безосновательные претензии со стороны некоторых… — раздраженно кинул он, — Юля, ты сделаешь, как и договаривались, небольшой белый пиар без шума и пыли. Известишь всех с присущим тебе достоинством… А я объявлю о своих правах на ребенка на ближайшей после публикации тусовке. Ведь есть же у меня права? Или я еще чего-то не знаю?!! — шутливо-грозно прорычал Андрей.

— Есть, есть, успокойся, Андрюш. Все права брата — твои…

— Вот то-то же! Не заставляй меня мучаться больше, чем сейчас.

— Чего же ты мучаешься? Почему до сих пор не поделился?

— А ты не поняла? Ты не видишь?!

— Вижу. Но, все-таки… скажи мне сам, что все-таки произошло. Ты же знаешь, для удачного пиара нужно придерживаться как можно ближе к истине.

— К истине… Из-за всех наших разборок с отцовством и, особенно, после Кириных каверз, я потерял Катюшу. Теперь должен удовлетвориться какой-то призрачной связью по электронной почте. Вот уже месяц, как не могу допроситься у неё телефона и нового адреса. Я на все сто уверен, что эта глупая девчонка ни к какой родственнице не уехала! Я чувствую!! Она, по своей привычке не доставлять никому неудобства решила, что помешает мне быть хорошим отцом моим детям. А о себе она, как всегда, не думает вовсе!!! — Андрей резко вскочил с кресла и подошел к окну, пытаясь скрыть от Виноградовой выражение боли на лице и слезы, закипевшие в уголках глаз.

— А мой ребенок тоже имеет к этому отношение?

— Нет! Нет, даже не думай так! Я ей все рассказал, и Катя только поддержала меня в этом решении. Юлька! Ты же никогда не желала ни мне ни Катеньке плохого? Ведь так?

— Конечно, Жданов… Конечно, — поспешила успокоить не на шутку разволновавшегося мужчину Виноградова, — Вот увидишь, у вас все будет хорошо!

Андрей горько улыбнулся:

— Дай-то Б-г… А ведь ты сейчас повторила Катины слова «У Вас все будет хорошо, Андрей Палыч!», — Андрей тряхнул головой, — Что-то совсем я раскис! А с тобой мы договорились!

— Да… да, мой защитник!

— Вот и славно! — и как срубленный упал в кресло, закинул голову и закрыл глаза, — Ты иди, Юлечка, иди…

Юлиан тихонько закрыла за собой дверь: лишь бы не потревожить только-только утихомирившегося президента.

***

После некоторых раздумий, Андрей решил снова прибегнуть к Ромкиному «Соломоновому решению»: уехать подАльше, побыть подОльше. Дел за пределами оффиса и Москвы всегда было в избытке, а тут еще и бонус: только бы избавиться от постоянных звонков матери и убежать от периодической, из ниоткуда, фантомной тошноты и непонятных желаний.

«А вдруг, действительно приеду — а половины проблем уже нет!»

На этот раз он уезжал почти на месяц. Заставив Юлианну вплотную заняться задуманной рекламой своего материнства и поклясться, что они объявят о Ждановском отцовстве сразу же после его возвращения.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

— Я беременна.

— Почему? Мы же предохранялись!

— Ну, так бывает…

— Значит, уже почти два месяца. А почему ты раньше не сказала?

— Не была уверена.

— Что это мой ребенок, надеюсь…

— Нет! Только ты… первый и последний. Ты разве не рад?

— Рад?! Ты что, совсем дурра? Ты на роль моей жены не годишься. У меня уже есть невеста из приличной семьи.

— Невеста? А как же я?

— Что ты? Мне с тобой было хорошо, но давай будем откровенны. Я был честен с тобой. Ведь женится не обещал, так?

— Но ты же был у меня первым! И ребенок… Он же уже есть!

— Я и не отрицаю, что был первым и, даже, польщен тем, что до меня ты не допускала к себе других мужчин. А вот ребенка наши отношения не предусматривали. Мои дети будут рождены только в законном браке! Достав бумажник, он извлек из него солидную пачку купюр и бросил на стол, — Вот здесь должно хватить на аборт… и… дальше. На большее не рассчитывай. И… знаешь, женщины готовы на любые уловки. Вот и ты попробуй: может кто-то согласится взять на себя ответственность…

— Кто-то другой? Но кому нужен чужой ребёнок? — ответа не последовало. До нее донеслось, как захлопнулась входная дверь квартиры.

***

Дети… Хотел ли он их? Кажется, никогда. Никогда, ни в молодости, ни в уже зрелые годы у Павла не было тяги к продолжению рода. А тут сразу двое! Это уже явный перебор! Куда делся осторожный и разборчивый в связях Павел Олегович Жданов?

Он всегда был слишком занят, поглощен — сначала организацией своего дела, потом его расширением, достижением успеха и определенного статуса. Так, одной из главных причин его брака с Маргаритой было положение её семьи и их обоюдное нежелание заводить потомство. Он — по уже известным причинам, ну а Маргарита — из нежелания портить свою, восхваляемую всеми обожателями и вызывающую зависть у соперниц, фигуру.

Но, по иронии судьбы, Марго очень скоро влюбилась в своего мужа и втихомолку забеременела. Андрей, родился ровно через год после их свадьбы. Жена очень тяжело перенесла беременность и роды, отозвалось это и на сердце. Так, вопрос о втором ребенке в их семье больше никогда не поднимался.

А то, что родился наследник, продолжатель дела, несмотря на стойкое нежелание иметь детей, даже в некоторой степени Павла порадовало и смягчило возмущение «предательством» жены.

Павел опять вспомнил о своем отношении к Юлианне. Он всерьез увлекся подружкой сына, а когда она после очередного показа согласилась провести с ним ночь, не задумываясь об этичности их отношений, бросился в омут страсти. Жданов-старший был на тридцать лет старше своей любовницы, но искренне думал, что она принадлежит только ему. Он позволил их отношениям тянуться непозволительно долго, потому что был уверен — сердце этой рыжей ведьмы никогда не завоюет ни один мужчина. Теперь же, пытаясь без потерь выйти из щекотливой ситуации, Павел задумался о других мужчинах в жизни директора самого известного в Москве пиар-агентства.

Нужно убедить Виноградову в том, что она совершает ошибку. Он обратится к её трезвому расчетливому уму, найдет доводы и понятные ей слова, постарается усмирить, убедить и переломить всем известное ослиное упрямство и готовность идти напролом.

Сразу после приземления Жданов-старший направился в «Зималетто». Ему повезло: был обеденный перерыв, и большинство сотрудников, включая вездесущий Женсовет, отсутствовали. Даже Федора на рецепшине не оставили.

Направляясь к кабинету сына, в одном из коридоров он заметил, как полыхнула в лучах солнца рыжая головка.

«На ловца и зверь бежит! Может стоит сначала поговорить с ней…»

***

— Юлианна! Да у тебя же отсутствует материнский инстинкт. Такие как ты великолепны в роли любовниц, но на роль жен и матерей вы не годитесь. Да и, насколько я помню, ты никогда не горела желанием заводить детей. Или ты подошла к той черте, что желание иметь ребенка стало жизненной необходимостью? Никогда в это не поверю!

Юлианна своей реакцией ударила его поддых. Она погладила уже заметно выпирающий живот и спокойно, без присущих её взрывов сказала.

— Не раздражай меня… и его! Он уже все слышит и знает, что я его очень жду и люблю. Этот ребенок мой! И я от него не откажусь!

— У этого ребенка нет права на моё отцовство! Мои дети могут быть рождены только в законном браке! — проскандировал Павел когда-то сказанные слова и, достав бумажник, извлек из него пачку купюр. Вот здесь должно хватить и на аборт и на… «Де-жавю, Паша! Все, как тогда…»

— Он уже живой! Ты хочешь стать палачом своего ребенка?!

— И каким это способом, интересно, меня могут заставить признать твоего «приблуда»? И что, если я прилюдно заявлю, что, несмотря на твои утверждения, не имею никакого отношения к этому ребенку? Меня казнят, повесят, утопят или четвертуют?

Виноградова вздохнула.

— Так я и знала… Что ж, теперь твой ребенок будет считаться твоим внуком. Я думаю, ты не отвергал идею когда-нибудь обзавестись внуками… наследниками? А Марго?

Павел окаменел:

— Так ты не мытьем, так катанИем хочешь навесить мне ребенка? Выдать его за ребенка Андрея?! — его губы искривились в медленной, язвительной усмешке.

— Нет, это Андрей хочет «навесить», как ты выразился, твоего ребенка на себя. А деньги клана Ждановых-Воропаевых меня не интересуют. Это было одним из моих условий, когда я соглашалась на признание отцовства Андрея.

— Что ж, внука мы признаем… Но на завещание в его пользу можешь не расчитывать!

Павел, заглянув Юлианне в глаза, понял, что она сказала правду. Виноградова заслуживала уважение за непоколебимую силу духа. Он отдавал ей в этом должное. Плохо было то, что в их отношениях Юлианна часто использовала эту силу на противостояние ему. Сначала ему это даже импонировало, заводило, зажигало кровь… позже Жданов-старший стал уставать от непрекращающегося противоборства. Ему захотелось, чтобы она имела более мягкий, покладистый характер, но Виноградова не желала подстраиваться под своего любовника.

Нет… Как бы его временами ни привлекали ее гордость и вызывающее поведение, сейчас эта эмоциональная мощь вызывала лишь раздражение и он ни за что не променял бы эту непрекращающуюся войну на мягкие отношения с Кирюшей.

— Тебя что-то удивляет в моих словах? — спросила Виноградова с холодным вызовом.

— Да нет… Ты всегда была слишком независима. А как с тем, что этими родами ты испортишь свою прекрасную кожу и фигуру? — он решил прибегнуть еще к одному доводу, но не в состоянии был убрать насмешку из голоса.

Юлианна взглянула на него холодными потемневшими глазами.

— Ребенок стоит намного дороже фигуры и всего остального.

— Если судить по большинству знакомых мне моделей, то не стоит заблуждаться… Любой намек на беременность — и они пулей бегут к врачу.

— Я не признаю абортов. И я не модель, — категорически заявила женщина, — Пусть другие… пустоголовые… поступают, как им угодно, но мое убеждение никто и никогда не заставит меня переменить. Так и знай! Я зарабатываю не телом, а головой, и я никогда не сделаю аборт! — объявила Юлианна, с вызывающим видом вздернув носик.

— Что?! — оторопел Павел, — Ты не посмеешь… Ты обязана избавиться от этого ублюдка. Ведь я согласен оплатить аборт. Сделай, как нужно, чтобы и следа не осталось от этой очередной твоей глупости!

— Что слышал, я не сделаю аборт! Да и деньги мне твои ни к чему! Мы с МАЛЫШОМ и так прекрасно зарабатываем! — отрезала девушка.

— Издеваешься? — Павел принялся нервно расхаживать по коридорчику, — Мы с тобой давно не спали… А тот, последний раз, бог знает когда…

— За один вечер мы это проделали дважды, — уточнила Юлианна, — ТЫ настаивал на встрече. ТЫ мне сделал ребенка — ТЕБЕ признавать или НЕ признавать его. Почему ты с такой легкостью перекладываешь ответственность на Андрея?

— А ты уверена, что когда родиться ребенок, ты, при твоей сумасшедшей занятости, сможешь полностью посвятить себя ему? Или и тут ты расчитываешь на моего распутного сына? Ты же прекрасно знаешь, Андрей не в состоянии поддерживать постоянные отношения с одной женщиной…

— Не смей оскорблять его! Вспомни! Андрей — признанный сын, наследник и продолжатель дела, а ты говоришь о нем, как о чужом человеке… Он что, не твой преемник? Или его промахи спишут на молодость? А как же «Зималетто»?

— Я просто раскрываю тебе глаза, глупая женщина!

— Он стал другим! Ты приехал только поучить его жизни и защитить вашу всеми обожаемую и оберегаемую Кирочку. А вот как и чем живет твой единственный сын даже не поинтересовался! Знаешь, я рада, что ты отказываешься от отцовства! Андрей даст этому ребенку намного больше любви, чем его биологический отец.

— А своему ребенку он этого давать не желает! Кто дал тебе право оскорблять Кирюшу! Кто дал тебе право отбирать у неё право на признание отцом её ребенка?!

— А ты уверен, что Кирин ребенок от Андрея? Может сначала выслушаешь сына?

«Черт! Угораздило же связаться с этой взбалмошной! Сумасшедшая! Да я и сам не лучше, позволил себе сдуру к ней приблизиться. Решил побыть молодым…»

— Андрей… Он уже взрослый мальчик, и за его решения я не отвечаю. А с чего, интересно, ты так уверена, что твой… плод… от меня?

Виноградова смерила его презрительным взглядом:

— А то чей же? Не веришь — давай сделаем анализ крови.

Павел уставился на женщину, пытаясь привести в мысли порядок. Все произошло так стремительно — и эта девка, и Кира! Кирюшиного ребенка бросать нельзя! Прозвучало мантрой в мозгу. «Держись, Жданов, не поддавайся! Ты должен быть сильным для своей девочки… для вашего ребенка.»

— Отец? Что ты делаешь в Москве, — ворвался в его мысли голос сына, — и что ты-то так о Кире печешься? Значит, что будет с твоим ребенком тебя не волнует, а вот Кирюшин задел… — возмутился Андрей.

— Так и он тоже… мой… Жданов… — Павел понял, что проговорился и прикусил губу.

Андрей нахмурил лоб.

— Юля, иди… У тебя что, заняться нечем? — у него получилась не просьба, а довольно грубый приказ. Но, заглянув девушке в глаза, Андрей вздохнул с облегчением: он правильно понят. «Умничка!» — теперь, когда Виноградова ушла, можно было продолжить разговор и выяснить, с чего это вдруг, всегда предупреждавший о своих визитах, отец «сорвался» в Москву.

— Так что ты говорил… что ты хотел сказать? Что-то там о том, что он твой…

— Мой внук… — выкрутился Павел

— Откуда такая уверенность?

— Кирюша врать не будет!

— А я? Я, по-твоему, вру?! — почти закричал Андрей, но, вспомнив, что они находятся в оффисе, да и Юлианна недалеко еще отошла, снизил голос до шипящего шепота, — Я еще раз тебе говорю, отец, ЭТО НЕ МОЙ ребенок!

— Почему ты так уверен? И почему ты взял на себя обязательства перед этой рыжей потаскушкой… а перед членом семьи не желаешь?

— Значит так! Как тащить Юльку в постель, так все хорошо и приятно… А как взять обязательства за свой промах — ты в кусты! Откуда такая уверенность, что ребенок Виноградовой не твой? И очень странно, что, несмотря на мои слова, схожей проблемой Киры, ты загрузился всерьез… В чем дело? Кроме того, что у тебя есть перед ней обязательства, как перед «членом семьи»? Неужели эти обязательства перевешивают даже твою хваленную тягу к справедливости и заставляют усомниться в словах родного сына?!

— Кира — дочь наших погибших друзей! Юра был моим ближайшим другом, почти братом… И Кира мне, как дочь. Что тебя удивляет? Ты же помнишь, как тяжело Кирюша пережила гибель родителей!

— Но при чем здесь доверие? Жалеть я её больше не собираюсь. Девочка выросла! Тебя, наверное, очень удивят рассказы о ее «подвигах». Я их пересказывать не собираюсь. Если интересно, покрутись вечер-другой на вечеринках… А я в последний раз говорю тебе, отец, ЭТО НЕ МОЙ ребенок! К теме этой возвращаться больше не собираюсь. Я, к твоему сведению, несмотря ни на что, согласился признать отцовство, НО при условии проживания Киры у вас, в Лондоне. Просто я просил не сообщать это радостное для нее известие до моего приезда. А она, почему-то, не вняла моей просьбе и сообщила вам о своих претензиях. Видимо так она рассчитывала получить дополнительные очки… И твое появление в Москве этому подтверждение. Что, впечатлились? Пошли на поводу её довольно посредственного актерского таланта? Мама тоже считает, что я отец?

— Зачем ты заставляешь мать нервничать?! — уцепился Павел Олегович за идею перевести разговор на здоровье матери. Но Андрей не поддался.

— Вот именно, договор нарушен, мать нервничает, ты дергаешься. А я… Я считаю себя свободным от всяких обязательств в этом случае. Запомни, любые действия и давление с Кириной или вашей стороны, как и другие попытки манипулирования моей жизнью, будут восприниматься в штыки. А о желании Кирюши заполучить меня в мужья… Что ей это даст — не знаю. Но ты донеси до нее мысль: Ад ей раем покажется, обещаю! Знаешь, таких охотниц много, и я не уверен, что Кира самая достойная из них.

— Вот как ты заговорил!

— Да, именно так! И не надо делать из меня злодея!

Разговор перешел на повышенные тона, и оба Жданова, осознав опасность распространения сплетен, одновременно прекратили его.

Разошлись так и не прийдя к какому-то решению.

Павел заказал билет на ближайший рейс в Лондон. К постоянно бьющейся в мозгу мысли — Кирюшиного ребенка бросать нельзя! — добавилась еще одна — До Кирюшиных родов и признания мной ребенка Маргарита не должна прилетать в Москву, ей нельзя говорить с Андреем!

Убежденность любимого сыночка в своей непричастности к беременности Киры могла заставить Маргариту, во всем поддерживающую своего любимого сыночка, задуматься. И тогда желание мужа признать своё отцовство даст ей ЕЩЕ КАКИЕ поводы для подозрений!

***

После разборок с отцом стало совсем худо, даже сердце схватывало и бухало в груди со страшной силой. Никакие навыки релаксации не помогали. Лекарство было одно — Катя…

И Андрей снова засел писать письмо Катюшке.

œ «Любимая моя девочка! Мне плохо без тебя!

Сегодня приезжал отец. Настаивал на признании Кириного ребенка. А я не хочу!! За что мне это? Неужели я действительно так прогневал создателя, что меня окружают чужие и не понимающие меня люди?

Мне нужна только ты! Без тебя не живу… Не дышу… Не существую…

Только оболочка, пустая оболочка — автомат. Ведь в ней нет души, и сердце уже почти остановилось… Душа моя! Отзовись! Дай припасть к единственному для меня живительному источнику. Я люблю тебя.»

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Перед отъездом в Москву, Павел, воспользовавшись отсутствием Маргариты, решил еще раз уточнить у Киры все подробности её беременности.

— Девочка моя, понимаешь, прежде чем говорить с сыном я должен знать правду. Клянусь, я никому ничего не расскажу, даже жене. Ты утверждаешь… Ты уверена, что ребенок Андрея? Тогда я не понимаю его! У меня просто не укладывается в голове… Почему он не хочет признать ребенка? Почему не уверен в своем отцовстве? Мой сын, может и шалопай, но в порядочности ему не откажешь. Только уверенность в том, что ребенок не его, может подвинуть Андрея на такое громогласное отторжение.

— У вашего сына просто… — Кира запнулась под внимательным отеческим взглядом Павла. Он будто говорил ей: «Скажи правду… Я не буду осуждать. Я всё пойму и приму. Я на твоей стороне.» — Еще до того, как я сообщила Андрею свою новость… Уже была женщина… Женщина, что опередила меня… В ней он уверен. Её ребенка он признАет. Так он и заявил: «Двоих детей от разных женщин в одно и то же время, в той же Москве, не поймут. Это может нанести ущерб репутации «ЗимаЛетто»! Но, если я буду жить в Лондоне, он, так и быть, согласится признать моего ребенка!» Он будто кинул мне кость! А ведь ребенок… Он — Жданов… Жданов! Я уверена!

— Как?! Все же… Андрей… Он… — Павел почувствовал горечь во рту, — «Какое неприятное чувство — ревность!»

— Нет… Ребенок Жданов, но отец… — Кира выдержала трагическую паузу, — Вы отец моего ребенка, Павел Андреевич!

— О, боже! — Павел ничего не мог сказать, — «Неужели в тот единственный, полный блаженства раз, я настолько потерял голову? Но я был уверен, что Кирюша обо всем позаботится! Да… Сначала Юлианна, теперь эта девочка… Марго спит и видит, что она скоро станет нашей невесткой. Боже! Я почти в таком же положении, как и Андрей. Как я могу осуждать его? Хорошо, что девчонки все свалили на сына. Жаль его, но что поделать?! У меня есть Марго, она не переживет такого! Ищи выход, Жданов! Ищи выход! В любом случае, придется ехать в Москву и говорить с сыном. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

А Кира, словно читая его мысли продолжила продолжила:

— Биологический — Вы. И это точно! Я уверена. А вот фактическим должен был стать он. Я так решила! Ведь Маргариту травмировать нельзя, а проблемы, связанные с Андреем, она, как любая мать, принимает стоически.

— Маргариту, действительно, лучше не тревожить — сердце может не выдержать. И ему… Андрею… Конечно же, ему не понравилась твоя идея. Он знает правду? Знает обо мне? — В голове Жданова-старшего была каша, но все сходилось к одному — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

— Нет, что вы, он ничего не знает! Просто уверен в том, что не мог совершить такого промаха. Несмотря на это, мы пришли к некоторому соглашению, которое я, устав ждать его в Лондоне, нарушила. И сейчас, когда Андрюша узнал об этом, он вообще отказывается дать ребенку своё имя.

— А ты знаешь, кто она… Та, другая женщина?

— Конечно! Это Юлианна. Правда, я не понимаю, когда они успели так сблизиться и довести дело до постели… Но, в ней Андрей почему-то уверен на сто процентов… Обидно!

«Да… Обидно… Ведь Андрюша оказался намного порядочнее меня. Но у него нет больной жены! Что, старик, трусишь? Хочешь отделаться дешевыми отговорками? Счастье, что сын даже не подозревает, что и Кирочкин ребенок от меня… Как я посмотрю ему в глаза? Какие доводы приведу, чтобы он признал и этого ребенка? — у Павла даже не возникло мысли о возможности объявления о своем отцовстве, — А может с него хватит знаний о наших с Юлианной отношениях? Зачем ему знать еще об одном моем промахе? Если Андрей узнает, он может порвать наши, и так не очень прочные, отношения отца и сына… НО! — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Если бы кто-то из знакомых услышал сейчас размышления Павла Олеговича Жданова, известного своей принципиальностью и порядочностью бизнесмена…

Павел Жданов мучается вопросом «Как провести всех и выйти сухим из омута, в который загнал себя, сына и двух молодых женщин.» Кто бы мог подумать, что этот честный и справедливый человек ради мнения общества и здоровья нелюбимой жены готов смешать с грязью имя собственного сына… продолжателя своего дела.

А в голове одна мысль — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

А потом, как прояснение: «Почему, когда Юлианна сообщила мне о ребенке я испытал только страх? Наверное потому, что поверил ей сразу же… Но ребенка, все равно не захотел…

Когда нелюбимая Маргарита сообщила, что у нас будет ребенок, я испытал хоть какое-то позитивное чувство. И даже смог выдать его за исполнение долгожданной мечты.

Но так… Захотеть так сильно, до ревности! Видно, я ждал всю жизнь эту радость — ребенка от неё, от моей маленькой девочки, моей Кирюши. О, какое счастье! Несмотря ни на что! Вопреки всему! Не ожидал от себя… Аж сердце заходится! Жданов, береги сердце. Ты уже далеко не мальчик, а нужно еще нашего малыша на ноги поднимать. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Он подхватил Киру, усадил её на свои колени и, крепко обняв, прошептал:

— А зачем… Зачем МОЕМУ ребенку отцовство Андрея? Я дам ему своё… — Павел целуя свою девочку, начал нашептывать ей слова благодарности и любви, — Спасибо, спасибо, родная, маленькая моя, что подарила мне счастье снова быть отцом. Ради тебя я на все готов! Я признаю нашего ребенка!

А Кира будто и не слышала его и повторяла

— Почему, думаете, он отправил меня к вам… Он, видите ли, должен «сохранить лицо»… А признать двоих детей сразу — ну… не комильфо! Ни для него, ни для компании. Почему он со мной так?! Почему? Ведь ребенок — Жданов! Не все ли равно ему от кого?! — она даже не понимала в своем упрямстве, что говорит ей Павел. Она все «варила и варила» свои злость и обиду на Андрея и настолько самозабвенно, что сама начала верить в свою «правду».

— Кирюш, не сердись. Андрей в чем-то прав… Нужно подумать и о компании. Ведь от неё зависит благосостояние двух наших семей. Да и нашего ребеночка. Не злись, детка, успокойся… Мамочкам нельзя нервничать! Дай мне денек-другой подумать — и мы найдем выход. А пока… Пока я, все-же, съезжу в Москву. Ты справишься без меня, маленькая?

— Да… Ведь я остаюсь с Маргаритой. Она, в отличие от вашего сына, мне верит! Ну почему он такой?! Почему?!!

— С Маргаритой… Да… — Павел Олегович тяжело вздохнул, — А знаешь, я очень рад этому ребенку! А с Марго мы договоримся. И все будет чудесно! Вот увидишь…

«Можно ей сказать, что мне больно смотреть на страдания Кирюши, и я, вместо Андрея, дам ребенку своё имя. На такое «благородство» жена может купиться. Она любит, и даже поощряет, широкие жесты. Да! Так и сделаем! Но сначала мне все же нужно встретиться с Андреем и убедиться в его твердом намерении не признавать ребенка Киры. Потом и с Марго говорить будет легче…

Будем растить усыновленного внука. Я слышал о такой практике. И Марго будет довольна, и Андрей освобожден от головной боли! Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Через неделю после ухода из «ЗимаЛетто», за день до приезда Андрея, Катя переехала в симпатичную квартирку в самой отдаленной окраине Москвы.

Зорькина в детали она не посвящала, все сделала сама. Знала: если Андрей его прижмет — Коля почти сразу же и «расколется». Единственное, что Катя себе позволила — быть с ним на связи почти ежедневно — ведь нужно же помочь другу, а, заодно, и любимому президенту…

***

Хлопоты с поисками квартиры и переездом не оставляли много времени на невеселые мысли. Катя к концу дня очень уставала и, добираясь до постели, проваливалась в сон без сновидений. Еженедельные посещения женской консультации и начавшийся токсикоз помогали отвлечься от воспоминаний о Жданове и угрызений совести от того, что оставила его в напряженный для компании и самого Андрея период. И, хоть Юлианна не пыталась им манипулировать, но ведь Кира, по Колькиным донесениям, еще оставалась в Москве — значит, спокойной жизни Жданову не видать. Одна надежда на его упрямство и несгибаемость. Если решил, что Воропаева будет жить в Лондоне, значит так и будет!

А вот Катина жизнь уже никак не могла вернуться в прежнюю колею. Она перестраивалась, заставляя себя жить по определенному расписанию, продиктованному заботой о здоровье ребенка, которого носила под сердцем и уже очень любила. Да и как могло быть иначе — ведь это был ИХ с Андрюшей ребенок, плод соединения ИХ душ, и плод ИХ, как она надеялась, любви.

Токсикоз из необременительного в какое-то мгновение стал тяжелым, но все-равно Катя начала поиски работы: ведь неизвестно, что ждет её после рождения ребенка. Если она потратит все отложенные деньги сейчас, потом, с грудничком на руках, найти работу будет намного сложнее. Катя не знала точно какие средства потребуются для содержания ребенка, но, полазив по сети и составив примерный список всего необходимого, поняла, что расходы предстоят совсем не малые…

***

С каждым, прошедшим после Катиного отъезда днем, Андрей сникал все больше и больше. Он растерял всю свою порывистость и деловую активность, весь свой оптимизм и задор.

Из никогда не унывающего Жданова будто враз высосали всю жизненную энергию. У него появились какие-то странные, непонятные ощущения — отзвуки подступающей тошноты и головокружения преследовали Андрея с утра до обеда. Потом все волшебным образом прекращалось…

Он задергался, заволновался, занервничал, стал часто хвататься за сердце и начал задумываться о депрессии или, вообще, о каком-то неизлечимом заболевании. А потом… потом, как озарение снизошло — «Кате плохо!»

И по единственной связующей ниточке — адресу электронной почты, к ней полетели ежедневные взволнованные послания…

«Катя, девочка моя! Тебе плохо? Тебе плохо! Ответь мне! Это очень важно — я странно чувствую себя каждое утро! Что с тобой, маленькая моя?!»

«Катюша, родная почему ты не хочешь написать мне о себе и о своем самочувствии? Почему не звонишь, не приезжаешь? Неужели тебя некому заменить?! Хоть на день… Солнышко, я так скучаю! Приезжай! Или напиши поподробнее, как ты, где ты. Я приеду!»

«Девочка моя, уже месяц без тебя! Как ты, что с тобой? Я же чувствую, что с тобой что-то не в порядке! Родная, не скрывайся за сухими фразами! Я не могу представить, чем так прогневал Б-га?! Почему он наказывает меня разлукой с тобой?! Ведь ты для меня, как воздух! Без тебя нет жизни — только существование в ожидании твоего возвращения, любимая моя девочка! Мне плохо… плохо… плохо без тебя! Вернись ко мне, моя Душа, моя жизнь!»

Но, кроме сухого ответа: «Не беспокойся. Со мной все в порядке.», Андрей не добился от своей Души ничего.

***

Прошел месяц.

Работа не клеилась. Новые идеи, которыми раньше фонтанировал и с удовольствием проверял в действии президент «ЗимаЛетто», больше не посещали и не вдохновляли его. Только теперь Андрей в полной степени осознал и оценил свою Музу, свою Душу. Только поддержка Кати и желание почувствовать её одобрение, увидеть в её глазах гордость за своего президента толкали Жданова вперед, давали ему энергию и силы. Андрей совершенно сник.

Хорошо, что работа всех отделов и производства «ЗимаЛетто» была так согласована и организована Катей, что, как хорошо отлаженный механизм, могла какое-то время функционировать по инерции, без вмешательства и контроля со стороны высшего руководства.

Роман, проникшись состоянием друга и искренне ему сочувствуя, вспомнил о том, что умеет работать и взялся за дело, оправдывая, наконец, своё вице-президентство.

Малиновский пытался привести друга в более-менее адекватное состояние, зазывал на посиделки в клуб, даже на мальчишник «Ты да Я, да МЫ с ТОБОЙ», но его усилия не увенчались успехом. Он призвал на помощь Юлианну, но и это не помогло.

Все свои обязательства по отношению к подруге Жданов исполнял без напоминаний. Он следил за рационом Виноградовой, за графиком посещения врача, за анализами… Но выглядел при этом, как приставленный бессловесный телохранитель.

Андрей напоминал себя прежнего только в минуты, когда писал письма Катеньке.

Делал он это несколько раз в день на протяжении всей недели. А в день «Х», день, когда он должен был получить долгожданный ответ на свои пространные послания, Жданов вообще сидел с утра, вперившись глазами в экран компьютера до тех пор, пока там не появлялся вожделенный конвертик со скупым ответом.

Катя оставалась верна себе. Она отвечала на каждое его письмо (оставалось только пронумеровать их), но не более чем 2-3 предложениями. Поэтому, её недельное послание, несмотря на краткие ответы, в целом, получалось довольно объемным.

Жданов даже начал продумывать содержание писем так, чтобы Катя не повторялась в своих ответах, а он мог составить представление о её жизни. Теперь Катюшин ответ выглядел, как обычное письмо, и Андрей мысленно даже похвалил её за понимание.

***

За всеми переживаниями, обещание, данное Кире, совершенно вылетело у Андрея из головы.

Воропаева же ждала его в Лондоне для объяснения с родителями, а Андрей никак не приезжал. Ждановым-старшим она объяснила свой приезд желанием развеяться и скопившимися за три года днями отпуска. Звонить Жданову и напоминать ему о себе Кира не хотела. Она помнила, каким был Андрей во время их последнего разговора, и откровенно боялась его реакции.

Утром Кира уезжала из уютного особнячка Ждановых, будто бы погулять — на шопинг или встретиться с друзьями, а сама проводила день в каком-нибудь дальнем кафе, или ресторанчике, или, если позволяла погода, в парке. Она просто сидела за столиком или на скамье и проливала слезы от бессилия перед ситуацией, в которую сама себя загнала. Вечером, приведя себя в порядок, девушка возвращалась домой. Она улыбалась и шутила, рассказывала Маргарите и Павлу о весело проведенном дне и о новоприобретенных знакомых.

В один из дождливых дней у Киры не было сил никуда уезжать и, воспользовавшись тем, что родители Андрея собрались провести целый день у друзей в пригороде Лондона, Кира осталась дома. Она налила себе чаю, уселась в салоне перед телевизором и вновь принялась от души реветь, оплакивая свою загубленную, по глупости, жизнь.

Ждановы у друзей не задержались — Маргариту Рудольфовну начала мучить сильнейшая мигрень. Тут они и наткнулись на проливающую горькие слезы девушку. А Кира, от неожиданности, да и устав ждать милости от их Андрея, взяла, и выложила свою версию беременности.

Родители очень обрадовались ребенку, они давно мечтали о внуках, и возмутились поведением сына. Павел Олегович засобирался в Москву поговорить с Андреем «по-мужски»… А Маргарита, недолго думая, позвонила сыну и высказала ему все, что она думает о его недостойном поведении.

***

Андрей  был настолько измучен своими мыслями, подозрениями и проблемами, что совершенно не реагировал на выпады матери. Он лишь сообщил ей, что у него будет ребенок и от Юлианны, а ребенка Киры он своим не считает, чем вызвал новый всплеск возмущенных оханий. Все причитания матери о его беспорядочных связях и десятках детей, растущих без отца, Андрей пропустил мимо ушей. В конце этого длинного и неприятного разговора он попросил Маргариту передать трубку Кире. Жданова обрадовалась, думая, что сын одумался и сейчас попросит прощения, но Андрей не только не пожалел Кирочку, но и гаркнул так, что всем было слышно:

— Надеюсь, ты понимаешь, что после всего, что я сейчас выслушал, я НЕ признаю твоего ребенка. Тем более, для этого есть все основания. Я тут поинтересовался с кем ты встречалась, и мне порассказали много интересного… А, если родители так жаждут внука, передай — они его получат. Мне есть, чем обрадовать отца во время его визита в Москву! Матери тоже можешь подтвердить, что Юлианна ждет ребенка от меня. И в том, что он ЖДАНОВ я не сомневаюсь. А вот кто отец твоего ребенка — без экспертизы, видимо, даже для тебя останется тайной.

— Но, Андрей!..

— Кира!! Я все сказал! Ты нарушила наш договор, а теперь выкручивайся сама! — и Андрей бросил трубку.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Вечером Андрей, не видевший выхода из сложившейся ситуации и почти потерявший всякую надежду на обычные способы поиска «иголки в стоге сена», пришел к другу: вдруг какая светлая мысль промелькнет в богатом и довольно витиеватом воображении Малиновского. Может хоть какое-то из сонма* постоянно вываливающихся из сознания Романа, как из рога изобилия, идей поможет в поисках Катерины.

В порыве откровений он не заметил, как рассказал и о своем намечающемся двойном отцовстве.

— Ты, Жданов, совсем сдурел? — Роман сначала очень даже обрадовался возможности провести с другом выходные: «Давненько этого не случалось!» Но, узнав в чем дело, какую проблему следует решить и какое горе хорошенько залить первосортным виски, взбесился.

Андрей не ожидал, что и у «всегда-все-понимающего-и-принимающего» друга наткнется на нравоучения.

— Гарем решил открыть?! — продолжал Рома, — Мы же не в Арабских Эмиратах! Хорошо, хоть до Катьки не добрался, не успел! А-то с тебя станется — и ей ребеночка бы с разгона заделал!

От этих слов друга Жданов замер…

— «А вот этого, друг мой Ромка, мы можем и не узнать…», — подумал… или сказал вслух? Андрей, вспомнив об их последней с Катюшей близости. И быстро (на случай, если засомневался вслух) поправился, — Так ведь Катьки и нет уже. Сам знаешь: Уволилась моя помощница неделю назад. И, знаешь, я не удивлюсь, если это произошло с Кирюшкиной «подачи». Твоя, между прочим, идейка, Малиновский! «Разделяй и властвуй!», сказал? — Вот я и разделил на свою голову! И еще радовался, как идиот! Где теперь я свою Катьку искать буду?!

— Ты… Ты хочешь сказать?! Ты, что же?! Как?! Ты и на неё покушался?! Ну, и с ней успел? Как «наш пострел»?!! — Малиновский зашелся в сардоническом хохоте, — Ну ты, Жданов! Уважаю!!! Ну ты, все-таки, «пострел»… — Бах-бах-бах! — и «не достаньтесь вы никому!» — всех покрыл! Да-а-а… мОлодец! Однозначно… Жеребец-производитель — вот ты кто!!! (Быком обозвать друга Роман все-же не решился.) Решил в один присест улучшить генофонд всех слоев Москвы: элиты, средних и отсталых? Хотя… вся наша биологическая самцовая природа на генетическом уровне просто требует оплодотворить как можно больше «самок», а от женщин — произвести на свет и вырастить потомство для «особей мужского полу». На твоем примере наглядно доказано, что выбирают они в естественном отборе самых выдающихся!

— Нет уж! Занимайся этим сам! Место выдающегося самца все еще твоё! — огрызнулся Андрей, — А вот все твои предположения — очередные чушь и бред, зародившиеся в больном мозгу! По тебе психушка плачет, Малина! Не замечал?

— Нет, друг мой! Сейчас она плачет как раз по тебе! А я… Я работаю в другом направлении — я по своей природе исследователь. Для меня важен эффект новизны. Для поддержания жизненного тонуса мне нужна частая смена впечатлений и новая информация не обремененные обязательствами, — Роман завелся не на шутку, он не знал смеяться, злиться или плакать, глядя на поникшие плечи своего друга, — А ты… ты у нас с некоторых пор имеешь склонность к устройству семейного гнезда. Так о ком ты грустишь сейчас, добрый мОлодец-оплОдоТвОритель? Раскрой мне, пожалуйста, почему же это наша Катерина так внезапно пропала? И неужели твоя верная соратница совершенно не желает с тобой общаться? Не верю!

— Не знаю я, Ромка. Не знаю! Только по электронной почте, и только раз в неделю она соизволит мне ответить! Дай Б-г, чтобы не проигнорировала большую часть вопросов. Сеанс связи состоится только через неделю! Представляешь, даже телефона не дала! А если что-то важное?! — рассердился Андрей, — Меня в Москве не было, а она что-то Кире про больную родственницу наплела, отчет доделала — и ВСЁ! Ведь даже тебе, как я понимаю, ни о чем ТАКОМ известно не было?

— Что, «всё»?! И ты прав — меня в это дело никто не посвятил. Странно, но даже Женсовет ничего в курилке не обсуждал.

— Пропала! Ну как она так могла со мной поступить?!! — застонал Андрей.

— Но какие-то свои данные она для связи оставила? Ведь электронный адрес есть? — пытаясь вернуть друга в мир адекватных людей, снова уточнил Роман.

— Зорькина своего она нам оставила?! Оставила! А зачем? Ведь он… молчит он! Партизан, чертов! Не кулаками же из него инфу выбивать! Тем более, он еще может пригодиться, как финдир… Только вот эту бумажку с адресом электронной почты от Кати и притащил! А что толку?! Отвечать-то она будет только раз в неделю!

— А системщики тебе на что? Пусть покопаются. Может что-то и найдут…

— Ты меня за идиота считаешь? — Жданов зло сощурился, — Она так запоролилась! Красный диплом в МГУ зря, что-ли, получила?! Самое большее, что системщики смогли вычислить — это радиус исхода сигнала. Где-то в пределах 50км от Москвы…

— Молодец, Катюша! Но зачем ей это нужно? Да и ты… Ты же имеешь право знать. Вдруг её подпись понадобится, или консультация…

— Я тоже так думал, что имею право знать. А, оказывается, не имею! Не имею я никакого права… знать… — Андрей посмотрел на друга через стакан, наполовину наполненный виски, и за один глоток отправил его в горло.

— Фе, спиваетесь, господин президент! Что за дурной вкус — пить виски, как воду!

— …

— Наверное, тебе знать, где наша принцесса притаилась, не положено по статусу злодея или кого-то в этом роде…

— Да, в этом, наверное, все и дело — по статусу бывшего шефа.

— И что же будет теперь с вашей дружбой вчетвером? — немного перевел стрелки Малиновский, — Или вместо трио-сопровождения ты удовлетворишься дуэтом. А-то я могу, как говориться, по дружбе помочь — присоединиться, чтобы не разбивать устоявшееся равновесие.

— Ты его ПЕРЕвесишь — слишком много тебя что-то стало, не находишь? Чего меня «грузишь»?

Но Роман не унимался:

— Постой, друг мой дорогой! Ведь это ты ко мне в гости пришел. Как к бабе-яге — Кощей: горе залить и совета попросить. Ведь мы теперь переместились в злодейский стан? Или нет? И как же твоя хваленная нирванна?

— А это, оказывается, была не нирванна. Это был мираж… иллюзия! Знаешь, в пустыне такие иногда видятся? В-о-о-о-т… и остался я один в П-У-С-Т-Ы-Н-Е…

Слышал такой старинный романс «Караван» называется?

Как иногда в томительной пустыне ла-ла ла-ла ла-ла

Мы видим образы ла-ла ла-ла ла-ла (далеких чуждых стран,)

Но то лишь призраки, и снова небо сине, ла-ла ла-ла ла-ла —

И вдаль идет усталый караван…

— И где ж ты таким подкованным сделался? Романсы старинные наизусть шпаришь! Особенно у тебя «ла-ла ла-ла ла-ла» вдохновенно получается!

Андрей вздохнул:

— С Катей в букинистическом книжку раскопали. Да… Думал, сказка… А на поверку оказалось — ложь. И Катенька… Катюша-иллюзия… Мираш-шш-ж… Сбежала, пропала, одного меня оставила! Эх, Катя… Катя! Что же ты удумала, пока меня не было?! — как-то неестественно высоко запричитал Андрей, начавший приближаться к состоянию пьяного самокопания.

Малиновский решил его успокоить:

— Ничего, друг! У тебя же Юлианна с Кирой остались! Две такие дамы — тоже сила! Хотя, погоди, их же не двое уже, а четверо! Вот повезло же тебе, Жданчик! Давай, я тебе в качестве дружеской поддержки график ухода за женами составлю, — и захрюкал от смеха.

— Малина!!! — зарычал Андрей, — Убирайся, а-то… счас как дам!

— Ну, последнее слово… Просто не могу удержаться! Анекдот по теме… Палыч, не бушуй! Правда, по т-е-м-е!

— Дорогая, мне нужно тебе кое в чем признаться», — сказал умирающий муж своей жене.

— Не стоит, любимый.

— Нет, я все-таки должен облегчить свою душу! Я изменял тебе с твоей лучшей подругой и с двумя твоими сестрами.

— Я знаю, любимый, поэтому я и добавила в борщ мышьяк!

— Малиновский!!! — взревел Андрей, — Кира уезжает в Лондон к родителям! Так что остались только мы с Юлианной… — и без сил откинулся на спинку дивана.

— Ну и правильно! Наверное из троих только Кирюша способна на месть. Избавимся от змеюки! С одной, хоть это и Юлианна, вдвоем мы уж точно справимся, Андрюха! — И Роман Дмитрич поспешил ретироваться на кухню, оставив друга упиваться виски и горем в гордом одиночестве.

А по дороге вдруг вспомнил странное в последнее перед исчезновением Катино недомогание: «А ведь Пушкарева тоже может быть в интересном от Андрюшки положении…» — но отбросил эту мысль как абсурдную, не конструктивную и не полезную для самочувствия своего и президента, тем более.

* СОНМ — собрание, скопление кого-либо; множество, кого-, чего-либо. Современный толковый словарь.

Следующая * Предыдущая