Три девицы…

Следующая * Предыдущая

***

Перед отъездом в Москву, Павел, воспользовавшись отсутствием Маргариты, решил еще раз уточнить у Киры все подробности её беременности.

— Девочка моя, понимаешь, прежде чем говорить с сыном я должен знать правду. Клянусь, я никому ничего не расскажу, даже жене. Ты утверждаешь… Ты уверена, что ребенок Андрея? Тогда я не понимаю его! У меня просто не укладывается в голове… Почему он не хочет признать ребенка? Почему не уверен в своем отцовстве? Мой сын, может и шалопай, но в порядочности ему не откажешь. Только уверенность в том, что ребенок не его, может подвинуть Андрея на такое громогласное отторжение.

— У вашего сына просто… — Кира запнулась под внимательным отеческим взглядом Павла. Он будто говорил ей: «Скажи правду… Я не буду осуждать. Я всё пойму и приму. Я на твоей стороне.» — Еще до того, как я сообщила Андрею свою новость… Уже была женщина… Женщина, что опередила меня… В ней он уверен. Её ребенка он признАет. Так он и заявил: «Двоих детей от разных женщин в одно и то же время, в той же Москве, не поймут. Это может нанести ущерб репутации «ЗимаЛетто»! Но, если я буду жить в Лондоне, он, так и быть, согласится признать моего ребенка!» Он будто кинул мне кость! А ведь ребенок… Он — Жданов… Жданов! Я уверена!

— Как?! Все же… Андрей… Он… — Павел почувствовал горечь во рту, — «Какое неприятное чувство — ревность!»

— Нет… Ребенок Жданов, но отец… — Кира выдержала трагическую паузу, — Вы отец моего ребенка, Павел Андреевич!

— О, боже! — Павел ничего не мог сказать, — «Неужели в тот единственный, полный блаженства раз, я настолько потерял голову? Но я был уверен, что Кирюша обо всем позаботится! Да… Сначала Юлианна, теперь эта девочка… Марго спит и видит, что она скоро станет нашей невесткой. Боже! Я почти в таком же положении, как и Андрей. Как я могу осуждать его? Хорошо, что девчонки все свалили на сына. Жаль его, но что поделать?! У меня есть Марго, она не переживет такого! Ищи выход, Жданов! Ищи выход! В любом случае, придется ехать в Москву и говорить с сыном. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

А Кира, словно читая его мысли продолжила продолжила:

— Биологический — Вы. И это точно! Я уверена. А вот фактическим должен был стать он. Я так решила! Ведь Маргариту травмировать нельзя, а проблемы, связанные с Андреем, она, как любая мать, принимает стоически.

— Маргариту, действительно, лучше не тревожить — сердце может не выдержать. И ему… Андрею… Конечно же, ему не понравилась твоя идея. Он знает правду? Знает обо мне? — В голове Жданова-старшего была каша, но все сходилось к одному — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

— Нет, что вы, он ничего не знает! Просто уверен в том, что не мог совершить такого промаха. Несмотря на это, мы пришли к некоторому соглашению, которое я, устав ждать его в Лондоне, нарушила. И сейчас, когда Андрюша узнал об этом, он вообще отказывается дать ребенку своё имя.

— А ты знаешь, кто она… Та, другая женщина?

— Конечно! Это Юлианна. Правда, я не понимаю, когда они успели так сблизиться и довести дело до постели… Но, в ней Андрей почему-то уверен на сто процентов… Обидно!

«Да… Обидно… Ведь Андрюша оказался намного порядочнее меня. Но у него нет больной жены! Что, старик, трусишь? Хочешь отделаться дешевыми отговорками? Счастье, что сын даже не подозревает, что и Кирочкин ребенок от меня… Как я посмотрю ему в глаза? Какие доводы приведу, чтобы он признал и этого ребенка? — у Павла даже не возникло мысли о возможности объявления о своем отцовстве, — А может с него хватит знаний о наших с Юлианной отношениях? Зачем ему знать еще об одном моем промахе? Если Андрей узнает, он может порвать наши, и так не очень прочные, отношения отца и сына… НО! — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Если бы кто-то из знакомых услышал сейчас размышления Павла Олеговича Жданова, известного своей принципиальностью и порядочностью бизнесмена…

Павел Жданов мучается вопросом «Как провести всех и выйти сухим из омута, в который загнал себя, сына и двух молодых женщин.» Кто бы мог подумать, что этот честный и справедливый человек ради мнения общества и здоровья нелюбимой жены готов смешать с грязью имя собственного сына… продолжателя своего дела.

А в голове одна мысль — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

А потом, как прояснение: «Почему, когда Юлианна сообщила мне о ребенке я испытал только страх? Наверное потому, что поверил ей сразу же… Но ребенка, все равно не захотел…

Когда нелюбимая Маргарита сообщила, что у нас будет ребенок, я испытал хоть какое-то позитивное чувство. И даже смог выдать его за исполнение долгожданной мечты.

Но так… Захотеть так сильно, до ревности! Видно, я ждал всю жизнь эту радость — ребенка от неё, от моей маленькой девочки, моей Кирюши. О, какое счастье! Несмотря ни на что! Вопреки всему! Не ожидал от себя… Аж сердце заходится! Жданов, береги сердце. Ты уже далеко не мальчик, а нужно еще нашего малыша на ноги поднимать. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Он подхватил Киру, усадил её на свои колени и, крепко обняв, прошептал:

— А зачем… Зачем МОЕМУ ребенку отцовство Андрея? Я дам ему своё… — Павел целуя свою девочку, начал нашептывать ей слова благодарности и любви, — Спасибо, спасибо, родная, маленькая моя, что подарила мне счастье снова быть отцом. Ради тебя я на все готов! Я признаю нашего ребенка!

А Кира будто и не слышала его и повторяла

— Почему, думаете, он отправил меня к вам… Он, видите ли, должен «сохранить лицо»… А признать двоих детей сразу — ну… не комильфо! Ни для него, ни для компании. Почему он со мной так?! Почему? Ведь ребенок — Жданов! Не все ли равно ему от кого?! — она даже не понимала в своем упрямстве, что говорит ей Павел. Она все «варила и варила» свои злость и обиду на Андрея и настолько самозабвенно, что сама начала верить в свою «правду».

— Кирюш, не сердись. Андрей в чем-то прав… Нужно подумать и о компании. Ведь от неё зависит благосостояние двух наших семей. Да и нашего ребеночка. Не злись, детка, успокойся… Мамочкам нельзя нервничать! Дай мне денек-другой подумать — и мы найдем выход. А пока… Пока я, все-же, съезжу в Москву. Ты справишься без меня, маленькая?

— Да… Ведь я остаюсь с Маргаритой. Она, в отличие от вашего сына, мне верит! Ну почему он такой?! Почему?!!

— С Маргаритой… Да… — Павел Олегович тяжело вздохнул, — А знаешь, я очень рад этому ребенку! А с Марго мы договоримся. И все будет чудесно! Вот увидишь…

«Можно ей сказать, что мне больно смотреть на страдания Кирюши, и я, вместо Андрея, дам ребенку своё имя. На такое «благородство» жена может купиться. Она любит, и даже поощряет, широкие жесты. Да! Так и сделаем! Но сначала мне все же нужно встретиться с Андреем и убедиться в его твердом намерении не признавать ребенка Киры. Потом и с Марго говорить будет легче…

Будем растить усыновленного внука. Я слышал о такой практике. И Марго будет довольна, и Андрей освобожден от головной боли! Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Kira_Pavel in London 2

Следующая * Предыдущая

Три девицы…

Следующая * Предыдущая

***

Через неделю после ухода из «ЗимаЛетто», за день до приезда Андрея, Катя переехала в симпатичную квартирку в самой отдаленной окраине Москвы.

Зорькина в детали она не посвящала, все сделала сама. Знала: если Андрей его прижмет — Коля почти сразу же и «расколется». Единственное, что Катя себе позволила — быть с ним на связи почти ежедневно — ведь нужно же помочь другу, а, заодно, и любимому президенту…

***

Хлопоты с поисками квартиры и переездом не оставляли много времени на невеселые мысли. Катя к концу дня очень уставала и, добираясь до постели, проваливалась в сон без сновидений. Еженедельные посещения женской консультации и начавшийся токсикоз помогали отвлечься от воспоминаний о Жданове и угрызений совести от того, что оставила его в напряженный для компании и самого Андрея период. И, хоть Юлианна не пыталась им манипулировать, но ведь Кира, по Колькиным донесениям, еще оставалась в Москве — значит, спокойной жизни Жданову не видать. Одна надежда на его упрямство и несгибаемость. Если решил, что Воропаева будет жить в Лондоне, значит так и будет!

А вот Катина жизнь уже никак не могла вернуться в прежнюю колею. Она перестраивалась, заставляя себя жить по определенному расписанию, продиктованному заботой о здоровье ребенка, которого носила под сердцем и уже очень любила. Да и как могло быть иначе — ведь это был ИХ с Андрюшей ребенок, плод соединения ИХ душ, и плод ИХ, как она надеялась, любви.

Токсикоз из необременительного в какое-то мгновение стал тяжелым, но все-равно Катя начала поиски работы: ведь неизвестно, что ждет её после рождения ребенка. Если она потратит все отложенные деньги сейчас, потом, с грудничком на руках, найти работу будет намного сложнее. Катя не знала точно какие средства потребуются для содержания ребенка, но, полазив по сети и составив примерный список всего необходимого, поняла, что расходы предстоят совсем не малые…

***

С каждым, прошедшим после Катиного отъезда днем, Андрей сникал все больше и больше. Он растерял всю свою порывистость и деловую активность, весь свой оптимизм и задор.

Из никогда не унывающего Жданова будто враз высосали всю жизненную энергию. У него появились какие-то странные, непонятные ощущения — отзвуки подступающей тошноты и головокружения преследовали Андрея с утра до обеда. Потом все волшебным образом прекращалось…

Он задергался, заволновался, занервничал, стал часто хвататься за сердце и начал задумываться о депрессии или, вообще, о каком-то неизлечимом заболевании. А потом… потом, как озарение снизошло — «Кате плохо!»

И по единственной связующей ниточке — адресу электронной почты, к ней полетели ежедневные взволнованные послания…

«Катя, девочка моя! Тебе плохо? Тебе плохо! Ответь мне! Это очень важно — я странно чувствую себя каждое утро! Что с тобой, маленькая моя?!»

«Катюша, родная почему ты не хочешь написать мне о себе и о своем самочувствии? Почему не звонишь, не приезжаешь? Неужели тебя некому заменить?! Хоть на день… Солнышко, я так скучаю! Приезжай! Или напиши поподробнее, как ты, где ты. Я приеду!»

«Девочка моя, уже месяц без тебя! Как ты, что с тобой? Я же чувствую, что с тобой что-то не в порядке! Родная, не скрывайся за сухими фразами! Я не могу представить, чем так прогневал Б-га?! Почему он наказывает меня разлукой с тобой?! Ведь ты для меня, как воздух! Без тебя нет жизни — только существование в ожидании твоего возвращения, любимая моя девочка! Мне плохо… плохо… плохо без тебя! Вернись ко мне, моя Душа, моя жизнь!»

Но, кроме сухого ответа: «Не беспокойся. Со мной все в порядке.», Андрей не добился от своей Души ничего.

***

Прошел месяц.

Работа не клеилась. Новые идеи, которыми раньше фонтанировал и с удовольствием проверял в действии президент «ЗимаЛетто», больше не посещали и не вдохновляли его. Только теперь Андрей в полной степени осознал и оценил свою Музу, свою Душу. Только поддержка Кати и желание почувствовать её одобрение, увидеть в её глазах гордость за своего президента толкали Жданова вперед, давали ему энергию и силы. Андрей совершенно сник.

Хорошо, что работа всех отделов и производства «ЗимаЛетто» была так согласована и организована Катей, что, как хорошо отлаженный механизм, могла какое-то время функционировать по инерции, без вмешательства и контроля со стороны высшего руководства.

Роман, проникшись состоянием друга и искренне ему сочувствуя, вспомнил о том, что умеет работать и взялся за дело, оправдывая, наконец, своё вице-президентство.

Малиновский пытался привести друга в более-менее адекватное состояние, зазывал на посиделки в клуб, даже на мальчишник «Ты да Я, да МЫ с ТОБОЙ», но его усилия не увенчались успехом. Он призвал на помощь Юлианну, но и это не помогло.

Все свои обязательства по отношению к подруге Жданов исполнял без напоминаний. Он следил за рационом Виноградовой, за графиком посещения врача, за анализами… Но выглядел при этом, как приставленный бессловесный телохранитель.

Андрей напоминал себя прежнего только в минуты, когда писал письма Катеньке.

Делал он это несколько раз в день на протяжении всей недели. А в день «Х», день, когда он должен был получить долгожданный ответ на свои пространные послания, Жданов вообще сидел с утра, вперившись глазами в экран компьютера до тех пор, пока там не появлялся вожделенный конвертик со скупым ответом.

Катя оставалась верна себе. Она отвечала на каждое его письмо (оставалось только пронумеровать их), но не более чем 2-3 предложениями. Поэтому, её недельное послание, несмотря на краткие ответы, в целом, получалось довольно объемным.

Жданов даже начал продумывать содержание писем так, чтобы Катя не повторялась в своих ответах, а он мог составить представление о её жизни. Теперь Катюшин ответ выглядел, как обычное письмо, и Андрей мысленно даже похвалил её за понимание.

***

За всеми переживаниями, обещание, данное Кире, совершенно вылетело у Андрея из головы.

Воропаева же ждала его в Лондоне для объяснения с родителями, а Андрей никак не приезжал. Ждановым-старшим она объяснила свой приезд желанием развеяться и скопившимися за три года днями отпуска. Звонить Жданову и напоминать ему о себе Кира не хотела. Она помнила, каким был Андрей во время их последнего разговора, и откровенно боялась его реакции.

Утром Кира уезжала из уютного особнячка Ждановых, будто бы погулять — на шопинг или встретиться с друзьями, а сама проводила день в каком-нибудь дальнем кафе, или ресторанчике, или, если позволяла погода, в парке. Она просто сидела за столиком или на скамье и проливала слезы от бессилия перед ситуацией, в которую сама себя загнала. Вечером, приведя себя в порядок, девушка возвращалась домой. Она улыбалась и шутила, рассказывала Маргарите и Павлу о весело проведенном дне и о новоприобретенных знакомых.

В один из дождливых дней у Киры не было сил никуда уезжать и, воспользовавшись тем, что родители Андрея собрались провести целый день у друзей в пригороде Лондона, Кира осталась дома. Она налила себе чаю, уселась в салоне перед телевизором и вновь принялась от души реветь, оплакивая свою загубленную, по глупости, жизнь.

Ждановы у друзей не задержались — Маргариту Рудольфовну начала мучить сильнейшая мигрень. Тут они и наткнулись на проливающую горькие слезы девушку. А Кира, от неожиданности, да и устав ждать милости от их Андрея, взяла, и выложила свою версию беременности.

Родители очень обрадовались ребенку, они давно мечтали о внуках, и возмутились поведением сына. Павел Олегович засобирался в Москву поговорить с Андреем «по-мужски»… А Маргарита, недолго думая, позвонила сыну и высказала ему все, что она думает о его недостойном поведении.

***

Андрей  был настолько измучен своими мыслями, подозрениями и проблемами, что совершенно не реагировал на выпады матери. Он лишь сообщил ей, что у него будет ребенок и от Юлианны, а ребенка Киры он своим не считает, чем вызвал новый всплеск возмущенных оханий. Все причитания матери о его беспорядочных связях и десятках детей, растущих без отца, Андрей пропустил мимо ушей. В конце этого длинного и неприятного разговора он попросил Маргариту передать трубку Кире. Жданова обрадовалась, думая, что сын одумался и сейчас попросит прощения, но Андрей не только не пожалел Кирочку, но и гаркнул так, что всем было слышно:

— Надеюсь, ты понимаешь, что после всего, что я сейчас выслушал, я НЕ признаю твоего ребенка. Тем более, для этого есть все основания. Я тут поинтересовался с кем ты встречалась, и мне порассказали много интересного… А, если родители так жаждут внука, передай — они его получат. Мне есть, чем обрадовать отца во время его визита в Москву! Матери тоже можешь подтвердить, что Юлианна ждет ребенка от меня. И в том, что он ЖДАНОВ я не сомневаюсь. А вот кто отец твоего ребенка — без экспертизы, видимо, даже для тебя останется тайной.

— Но, Андрей!..

— Кира!! Я все сказал! Ты нарушила наш договор, а теперь выкручивайся сама! — и Андрей бросил трубку.

Следующая * Предыдущая

Время вспять. Видеоклип.

Изображение

сериал «Не родись красивой» Катя\Андрей.

Давай попробуем вернуть… — Эта песня группы Белый орел очень подходит под попытки Андрея переубедить Катю, несмотря на её сопротивление. Но Пушкаревых не так-то просто «сломить».

?????? ?????