Следующая * Предыдущая

***

— Я беременна.

— Почему? Мы же предохранялись!

— Ну, так бывает…

— Значит, уже почти два месяца. А почему ты раньше не сказала?

— Не была уверена.

— Что это мой ребенок, надеюсь…

— Нет! Только ты… первый и последний. Ты разве не рад?

— Рад?! Ты что, совсем дурра? Ты на роль моей жены не годишься. У меня уже есть невеста из приличной семьи.

— Невеста? А как же я?

— Что ты? Мне с тобой было хорошо, но давай будем откровенны. Я был честен с тобой. Ведь женится не обещал, так?

— Но ты же был у меня первым! И ребенок… Он же уже есть!

— Я и не отрицаю, что был первым и, даже, польщен тем, что до меня ты не допускала к себе других мужчин. А вот ребенка наши отношения не предусматривали. Мои дети будут рождены только в законном браке! Достав бумажник, он извлек из него солидную пачку купюр и бросил на стол, — Вот здесь должно хватить на аборт… и… дальше. На большее не рассчитывай. И… знаешь, женщины готовы на любые уловки. Вот и ты попробуй: может кто-то согласится взять на себя ответственность…

— Кто-то другой? Но кому нужен чужой ребёнок? — ответа не последовало. До нее донеслось, как захлопнулась входная дверь квартиры.

***

Дети… Хотел ли он их? Кажется, никогда. Никогда, ни в молодости, ни в уже зрелые годы у Павла не было тяги к продолжению рода. А тут сразу двое! Это уже явный перебор! Куда делся осторожный и разборчивый в связях Павел Олегович Жданов?

Он всегда был слишком занят, поглощен — сначала организацией своего дела, потом его расширением, достижением успеха и определенного статуса. Так, одной из главных причин его брака с Маргаритой было положение её семьи и их обоюдное нежелание заводить потомство. Он — по уже известным причинам, ну а Маргарита — из нежелания портить свою, восхваляемую всеми обожателями и вызывающую зависть у соперниц, фигуру.

Но, по иронии судьбы, Марго очень скоро влюбилась в своего мужа и втихомолку забеременела. Андрей, родился ровно через год после их свадьбы. Жена очень тяжело перенесла беременность и роды, отозвалось это и на сердце. Так, вопрос о втором ребенке в их семье больше никогда не поднимался.

А то, что родился наследник, продолжатель дела, несмотря на стойкое нежелание иметь детей, даже в некоторой степени Павла порадовало и смягчило возмущение «предательством» жены.

Павел опять вспомнил о своем отношении к Юлианне. Он всерьез увлекся подружкой сына, а когда она после очередного показа согласилась провести с ним ночь, не задумываясь об этичности их отношений, бросился в омут страсти. Жданов-старший был на тридцать лет старше своей любовницы, но искренне думал, что она принадлежит только ему. Он позволил их отношениям тянуться непозволительно долго, потому что был уверен — сердце этой рыжей ведьмы никогда не завоюет ни один мужчина. Теперь же, пытаясь без потерь выйти из щекотливой ситуации, Павел задумался о других мужчинах в жизни директора самого известного в Москве пиар-агентства.

Нужно убедить Виноградову в том, что она совершает ошибку. Он обратится к её трезвому расчетливому уму, найдет доводы и понятные ей слова, постарается усмирить, убедить и переломить всем известное ослиное упрямство и готовность идти напролом.

Сразу после приземления Жданов-старший направился в «Зималетто». Ему повезло: был обеденный перерыв, и большинство сотрудников, включая вездесущий Женсовет, отсутствовали. Даже Федора на рецепшине не оставили.

Направляясь к кабинету сына, в одном из коридоров он заметил, как полыхнула в лучах солнца рыжая головка.

«На ловца и зверь бежит! Может стоит сначала поговорить с ней…»

***

— Юлианна! Да у тебя же отсутствует материнский инстинкт. Такие как ты великолепны в роли любовниц, но на роль жен и матерей вы не годитесь. Да и, насколько я помню, ты никогда не горела желанием заводить детей. Или ты подошла к той черте, что желание иметь ребенка стало жизненной необходимостью? Никогда в это не поверю!

Юлианна своей реакцией ударила его поддых. Она погладила уже заметно выпирающий живот и спокойно, без присущих её взрывов сказала.

— Не раздражай меня… и его! Он уже все слышит и знает, что я его очень жду и люблю. Этот ребенок мой! И я от него не откажусь!

— У этого ребенка нет права на моё отцовство! Мои дети могут быть рождены только в законном браке! — проскандировал Павел когда-то сказанные слова и, достав бумажник, извлек из него пачку купюр. Вот здесь должно хватить и на аборт и на… «Де-жавю, Паша! Все, как тогда…»

— Он уже живой! Ты хочешь стать палачом своего ребенка?!

— И каким это способом, интересно, меня могут заставить признать твоего «приблуда»? И что, если я прилюдно заявлю, что, несмотря на твои утверждения, не имею никакого отношения к этому ребенку? Меня казнят, повесят, утопят или четвертуют?

Виноградова вздохнула.

— Так я и знала… Что ж, теперь твой ребенок будет считаться твоим внуком. Я думаю, ты не отвергал идею когда-нибудь обзавестись внуками… наследниками? А Марго?

Павел окаменел:

— Так ты не мытьем, так катанИем хочешь навесить мне ребенка? Выдать его за ребенка Андрея?! — его губы искривились в медленной, язвительной усмешке.

— Нет, это Андрей хочет «навесить», как ты выразился, твоего ребенка на себя. А деньги клана Ждановых-Воропаевых меня не интересуют. Это было одним из моих условий, когда я соглашалась на признание отцовства Андрея.

— Что ж, внука мы признаем… Но на завещание в его пользу можешь не расчитывать!

Павел, заглянув Юлианне в глаза, понял, что она сказала правду. Виноградова заслуживала уважение за непоколебимую силу духа. Он отдавал ей в этом должное. Плохо было то, что в их отношениях Юлианна часто использовала эту силу на противостояние ему. Сначала ему это даже импонировало, заводило, зажигало кровь… позже Жданов-старший стал уставать от непрекращающегося противоборства. Ему захотелось, чтобы она имела более мягкий, покладистый характер, но Виноградова не желала подстраиваться под своего любовника.

Нет… Как бы его временами ни привлекали ее гордость и вызывающее поведение, сейчас эта эмоциональная мощь вызывала лишь раздражение и он ни за что не променял бы эту непрекращающуюся войну на мягкие отношения с Кирюшей.

— Тебя что-то удивляет в моих словах? — спросила Виноградова с холодным вызовом.

— Да нет… Ты всегда была слишком независима. А как с тем, что этими родами ты испортишь свою прекрасную кожу и фигуру? — он решил прибегнуть еще к одному доводу, но не в состоянии был убрать насмешку из голоса.

Юлианна взглянула на него холодными потемневшими глазами.

— Ребенок стоит намного дороже фигуры и всего остального.

— Если судить по большинству знакомых мне моделей, то не стоит заблуждаться… Любой намек на беременность — и они пулей бегут к врачу.

— Я не признаю абортов. И я не модель, — категорически заявила женщина, — Пусть другие… пустоголовые… поступают, как им угодно, но мое убеждение никто и никогда не заставит меня переменить. Так и знай! Я зарабатываю не телом, а головой, и я никогда не сделаю аборт! — объявила Юлианна, с вызывающим видом вздернув носик.

— Что?! — оторопел Павел, — Ты не посмеешь… Ты обязана избавиться от этого ублюдка. Ведь я согласен оплатить аборт. Сделай, как нужно, чтобы и следа не осталось от этой очередной твоей глупости!

— Что слышал, я не сделаю аборт! Да и деньги мне твои ни к чему! Мы с МАЛЫШОМ и так прекрасно зарабатываем! — отрезала девушка.

— Издеваешься? — Павел принялся нервно расхаживать по коридорчику, — Мы с тобой давно не спали… А тот, последний раз, бог знает когда…

— За один вечер мы это проделали дважды, — уточнила Юлианна, — ТЫ настаивал на встрече. ТЫ мне сделал ребенка — ТЕБЕ признавать или НЕ признавать его. Почему ты с такой легкостью перекладываешь ответственность на Андрея?

— А ты уверена, что когда родиться ребенок, ты, при твоей сумасшедшей занятости, сможешь полностью посвятить себя ему? Или и тут ты расчитываешь на моего распутного сына? Ты же прекрасно знаешь, Андрей не в состоянии поддерживать постоянные отношения с одной женщиной…

— Не смей оскорблять его! Вспомни! Андрей — признанный сын, наследник и продолжатель дела, а ты говоришь о нем, как о чужом человеке… Он что, не твой преемник? Или его промахи спишут на молодость? А как же «Зималетто»?

— Я просто раскрываю тебе глаза, глупая женщина!

— Он стал другим! Ты приехал только поучить его жизни и защитить вашу всеми обожаемую и оберегаемую Кирочку. А вот как и чем живет твой единственный сын даже не поинтересовался! Знаешь, я рада, что ты отказываешься от отцовства! Андрей даст этому ребенку намного больше любви, чем его биологический отец.

— А своему ребенку он этого давать не желает! Кто дал тебе право оскорблять Кирюшу! Кто дал тебе право отбирать у неё право на признание отцом её ребенка?!

— А ты уверен, что Кирин ребенок от Андрея? Может сначала выслушаешь сына?

«Черт! Угораздило же связаться с этой взбалмошной! Сумасшедшая! Да я и сам не лучше, позволил себе сдуру к ней приблизиться. Решил побыть молодым…»

— Андрей… Он уже взрослый мальчик, и за его решения я не отвечаю. А с чего, интересно, ты так уверена, что твой… плод… от меня?

Виноградова смерила его презрительным взглядом:

— А то чей же? Не веришь — давай сделаем анализ крови.

Павел уставился на женщину, пытаясь привести в мысли порядок. Все произошло так стремительно — и эта девка, и Кира! Кирюшиного ребенка бросать нельзя! Прозвучало мантрой в мозгу. «Держись, Жданов, не поддавайся! Ты должен быть сильным для своей девочки… для вашего ребенка.»

— Отец? Что ты делаешь в Москве, — ворвался в его мысли голос сына, — и что ты-то так о Кире печешься? Значит, что будет с твоим ребенком тебя не волнует, а вот Кирюшин задел… — возмутился Андрей.

— Так и он тоже… мой… Жданов… — Павел понял, что проговорился и прикусил губу.

Андрей нахмурил лоб.

— Юля, иди… У тебя что, заняться нечем? — у него получилась не просьба, а довольно грубый приказ. Но, заглянув девушке в глаза, Андрей вздохнул с облегчением: он правильно понят. «Умничка!» — теперь, когда Виноградова ушла, можно было продолжить разговор и выяснить, с чего это вдруг, всегда предупреждавший о своих визитах, отец «сорвался» в Москву.

— Так что ты говорил… что ты хотел сказать? Что-то там о том, что он твой…

— Мой внук… — выкрутился Павел

— Откуда такая уверенность?

— Кирюша врать не будет!

— А я? Я, по-твоему, вру?! — почти закричал Андрей, но, вспомнив, что они находятся в оффисе, да и Юлианна недалеко еще отошла, снизил голос до шипящего шепота, — Я еще раз тебе говорю, отец, ЭТО НЕ МОЙ ребенок!

— Почему ты так уверен? И почему ты взял на себя обязательства перед этой рыжей потаскушкой… а перед членом семьи не желаешь?

— Значит так! Как тащить Юльку в постель, так все хорошо и приятно… А как взять обязательства за свой промах — ты в кусты! Откуда такая уверенность, что ребенок Виноградовой не твой? И очень странно, что, несмотря на мои слова, схожей проблемой Киры, ты загрузился всерьез… В чем дело? Кроме того, что у тебя есть перед ней обязательства, как перед «членом семьи»? Неужели эти обязательства перевешивают даже твою хваленную тягу к справедливости и заставляют усомниться в словах родного сына?!

— Кира — дочь наших погибших друзей! Юра был моим ближайшим другом, почти братом… И Кира мне, как дочь. Что тебя удивляет? Ты же помнишь, как тяжело Кирюша пережила гибель родителей!

— Но при чем здесь доверие? Жалеть я её больше не собираюсь. Девочка выросла! Тебя, наверное, очень удивят рассказы о ее «подвигах». Я их пересказывать не собираюсь. Если интересно, покрутись вечер-другой на вечеринках… А я в последний раз говорю тебе, отец, ЭТО НЕ МОЙ ребенок! К теме этой возвращаться больше не собираюсь. Я, к твоему сведению, несмотря ни на что, согласился признать отцовство, НО при условии проживания Киры у вас, в Лондоне. Просто я просил не сообщать это радостное для нее известие до моего приезда. А она, почему-то, не вняла моей просьбе и сообщила вам о своих претензиях. Видимо так она рассчитывала получить дополнительные очки… И твое появление в Москве этому подтверждение. Что, впечатлились? Пошли на поводу её довольно посредственного актерского таланта? Мама тоже считает, что я отец?

— Зачем ты заставляешь мать нервничать?! — уцепился Павел Олегович за идею перевести разговор на здоровье матери. Но Андрей не поддался.

— Вот именно, договор нарушен, мать нервничает, ты дергаешься. А я… Я считаю себя свободным от всяких обязательств в этом случае. Запомни, любые действия и давление с Кириной или вашей стороны, как и другие попытки манипулирования моей жизнью, будут восприниматься в штыки. А о желании Кирюши заполучить меня в мужья… Что ей это даст — не знаю. Но ты донеси до нее мысль: Ад ей раем покажется, обещаю! Знаешь, таких охотниц много, и я не уверен, что Кира самая достойная из них.

— Вот как ты заговорил!

— Да, именно так! И не надо делать из меня злодея!

Разговор перешел на повышенные тона, и оба Жданова, осознав опасность распространения сплетен, одновременно прекратили его.

Разошлись так и не прийдя к какому-то решению.

Павел заказал билет на ближайший рейс в Лондон. К постоянно бьющейся в мозгу мысли — Кирюшиного ребенка бросать нельзя! — добавилась еще одна — До Кирюшиных родов и признания мной ребенка Маргарита не должна прилетать в Москву, ей нельзя говорить с Андреем!

Убежденность любимого сыночка в своей непричастности к беременности Киры могла заставить Маргариту, во всем поддерживающую своего любимого сыночка, задуматься. И тогда желание мужа признать своё отцовство даст ей ЕЩЕ КАКИЕ поводы для подозрений!

***

После разборок с отцом стало совсем худо, даже сердце схватывало и бухало в груди со страшной силой. Никакие навыки релаксации не помогали. Лекарство было одно — Катя…

И Андрей снова засел писать письмо Катюшке.

œ «Любимая моя девочка! Мне плохо без тебя!

Сегодня приезжал отец. Настаивал на признании Кириного ребенка. А я не хочу!! За что мне это? Неужели я действительно так прогневал создателя, что меня окружают чужие и не понимающие меня люди?

Мне нужна только ты! Без тебя не живу… Не дышу… Не существую…

Только оболочка, пустая оболочка — автомат. Ведь в ней нет души, и сердце уже почти остановилось… Душа моя! Отзовись! Дай припасть к единственному для меня живительному источнику. Я люблю тебя.»

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Перед отъездом в Москву, Павел, воспользовавшись отсутствием Маргариты, решил еще раз уточнить у Киры все подробности её беременности.

— Девочка моя, понимаешь, прежде чем говорить с сыном я должен знать правду. Клянусь, я никому ничего не расскажу, даже жене. Ты утверждаешь… Ты уверена, что ребенок Андрея? Тогда я не понимаю его! У меня просто не укладывается в голове… Почему он не хочет признать ребенка? Почему не уверен в своем отцовстве? Мой сын, может и шалопай, но в порядочности ему не откажешь. Только уверенность в том, что ребенок не его, может подвинуть Андрея на такое громогласное отторжение.

— У вашего сына просто… — Кира запнулась под внимательным отеческим взглядом Павла. Он будто говорил ей: «Скажи правду… Я не буду осуждать. Я всё пойму и приму. Я на твоей стороне.» — Еще до того, как я сообщила Андрею свою новость… Уже была женщина… Женщина, что опередила меня… В ней он уверен. Её ребенка он признАет. Так он и заявил: «Двоих детей от разных женщин в одно и то же время, в той же Москве, не поймут. Это может нанести ущерб репутации «ЗимаЛетто»! Но, если я буду жить в Лондоне, он, так и быть, согласится признать моего ребенка!» Он будто кинул мне кость! А ведь ребенок… Он — Жданов… Жданов! Я уверена!

— Как?! Все же… Андрей… Он… — Павел почувствовал горечь во рту, — «Какое неприятное чувство — ревность!»

— Нет… Ребенок Жданов, но отец… — Кира выдержала трагическую паузу, — Вы отец моего ребенка, Павел Андреевич!

— О, боже! — Павел ничего не мог сказать, — «Неужели в тот единственный, полный блаженства раз, я настолько потерял голову? Но я был уверен, что Кирюша обо всем позаботится! Да… Сначала Юлианна, теперь эта девочка… Марго спит и видит, что она скоро станет нашей невесткой. Боже! Я почти в таком же положении, как и Андрей. Как я могу осуждать его? Хорошо, что девчонки все свалили на сына. Жаль его, но что поделать?! У меня есть Марго, она не переживет такого! Ищи выход, Жданов! Ищи выход! В любом случае, придется ехать в Москву и говорить с сыном. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

А Кира, словно читая его мысли продолжила продолжила:

— Биологический — Вы. И это точно! Я уверена. А вот фактическим должен был стать он. Я так решила! Ведь Маргариту травмировать нельзя, а проблемы, связанные с Андреем, она, как любая мать, принимает стоически.

— Маргариту, действительно, лучше не тревожить — сердце может не выдержать. И ему… Андрею… Конечно же, ему не понравилась твоя идея. Он знает правду? Знает обо мне? — В голове Жданова-старшего была каша, но все сходилось к одному — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

— Нет, что вы, он ничего не знает! Просто уверен в том, что не мог совершить такого промаха. Несмотря на это, мы пришли к некоторому соглашению, которое я, устав ждать его в Лондоне, нарушила. И сейчас, когда Андрюша узнал об этом, он вообще отказывается дать ребенку своё имя.

— А ты знаешь, кто она… Та, другая женщина?

— Конечно! Это Юлианна. Правда, я не понимаю, когда они успели так сблизиться и довести дело до постели… Но, в ней Андрей почему-то уверен на сто процентов… Обидно!

«Да… Обидно… Ведь Андрюша оказался намного порядочнее меня. Но у него нет больной жены! Что, старик, трусишь? Хочешь отделаться дешевыми отговорками? Счастье, что сын даже не подозревает, что и Кирочкин ребенок от меня… Как я посмотрю ему в глаза? Какие доводы приведу, чтобы он признал и этого ребенка? — у Павла даже не возникло мысли о возможности объявления о своем отцовстве, — А может с него хватит знаний о наших с Юлианной отношениях? Зачем ему знать еще об одном моем промахе? Если Андрей узнает, он может порвать наши, и так не очень прочные, отношения отца и сына… НО! — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Если бы кто-то из знакомых услышал сейчас размышления Павла Олеговича Жданова, известного своей принципиальностью и порядочностью бизнесмена…

Павел Жданов мучается вопросом «Как провести всех и выйти сухим из омута, в который загнал себя, сына и двух молодых женщин.» Кто бы мог подумать, что этот честный и справедливый человек ради мнения общества и здоровья нелюбимой жены готов смешать с грязью имя собственного сына… продолжателя своего дела.

А в голове одна мысль — Кирюшиного ребенка бросать нельзя!

А потом, как прояснение: «Почему, когда Юлианна сообщила мне о ребенке я испытал только страх? Наверное потому, что поверил ей сразу же… Но ребенка, все равно не захотел…

Когда нелюбимая Маргарита сообщила, что у нас будет ребенок, я испытал хоть какое-то позитивное чувство. И даже смог выдать его за исполнение долгожданной мечты.

Но так… Захотеть так сильно, до ревности! Видно, я ждал всю жизнь эту радость — ребенка от неё, от моей маленькой девочки, моей Кирюши. О, какое счастье! Несмотря ни на что! Вопреки всему! Не ожидал от себя… Аж сердце заходится! Жданов, береги сердце. Ты уже далеко не мальчик, а нужно еще нашего малыша на ноги поднимать. Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Он подхватил Киру, усадил её на свои колени и, крепко обняв, прошептал:

— А зачем… Зачем МОЕМУ ребенку отцовство Андрея? Я дам ему своё… — Павел целуя свою девочку, начал нашептывать ей слова благодарности и любви, — Спасибо, спасибо, родная, маленькая моя, что подарила мне счастье снова быть отцом. Ради тебя я на все готов! Я признаю нашего ребенка!

А Кира будто и не слышала его и повторяла

— Почему, думаете, он отправил меня к вам… Он, видите ли, должен «сохранить лицо»… А признать двоих детей сразу — ну… не комильфо! Ни для него, ни для компании. Почему он со мной так?! Почему? Ведь ребенок — Жданов! Не все ли равно ему от кого?! — она даже не понимала в своем упрямстве, что говорит ей Павел. Она все «варила и варила» свои злость и обиду на Андрея и настолько самозабвенно, что сама начала верить в свою «правду».

— Кирюш, не сердись. Андрей в чем-то прав… Нужно подумать и о компании. Ведь от неё зависит благосостояние двух наших семей. Да и нашего ребеночка. Не злись, детка, успокойся… Мамочкам нельзя нервничать! Дай мне денек-другой подумать — и мы найдем выход. А пока… Пока я, все-же, съезжу в Москву. Ты справишься без меня, маленькая?

— Да… Ведь я остаюсь с Маргаритой. Она, в отличие от вашего сына, мне верит! Ну почему он такой?! Почему?!!

— С Маргаритой… Да… — Павел Олегович тяжело вздохнул, — А знаешь, я очень рад этому ребенку! А с Марго мы договоримся. И все будет чудесно! Вот увидишь…

«Можно ей сказать, что мне больно смотреть на страдания Кирюши, и я, вместо Андрея, дам ребенку своё имя. На такое «благородство» жена может купиться. Она любит, и даже поощряет, широкие жесты. Да! Так и сделаем! Но сначала мне все же нужно встретиться с Андреем и убедиться в его твердом намерении не признавать ребенка Киры. Потом и с Марго говорить будет легче…

Будем растить усыновленного внука. Я слышал о такой практике. И Марго будет довольна, и Андрей освобожден от головной боли! Кирюшиного ребенка бросать нельзя!»

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Через неделю после ухода из «ЗимаЛетто», за день до приезда Андрея, Катя переехала в симпатичную квартирку в самой отдаленной окраине Москвы.

Зорькина в детали она не посвящала, все сделала сама. Знала: если Андрей его прижмет — Коля почти сразу же и «расколется». Единственное, что Катя себе позволила — быть с ним на связи почти ежедневно — ведь нужно же помочь другу, а, заодно, и любимому президенту…

***

Хлопоты с поисками квартиры и переездом не оставляли много времени на невеселые мысли. Катя к концу дня очень уставала и, добираясь до постели, проваливалась в сон без сновидений. Еженедельные посещения женской консультации и начавшийся токсикоз помогали отвлечься от воспоминаний о Жданове и угрызений совести от того, что оставила его в напряженный для компании и самого Андрея период. И, хоть Юлианна не пыталась им манипулировать, но ведь Кира, по Колькиным донесениям, еще оставалась в Москве — значит, спокойной жизни Жданову не видать. Одна надежда на его упрямство и несгибаемость. Если решил, что Воропаева будет жить в Лондоне, значит так и будет!

А вот Катина жизнь уже никак не могла вернуться в прежнюю колею. Она перестраивалась, заставляя себя жить по определенному расписанию, продиктованному заботой о здоровье ребенка, которого носила под сердцем и уже очень любила. Да и как могло быть иначе — ведь это был ИХ с Андрюшей ребенок, плод соединения ИХ душ, и плод ИХ, как она надеялась, любви.

Токсикоз из необременительного в какое-то мгновение стал тяжелым, но все-равно Катя начала поиски работы: ведь неизвестно, что ждет её после рождения ребенка. Если она потратит все отложенные деньги сейчас, потом, с грудничком на руках, найти работу будет намного сложнее. Катя не знала точно какие средства потребуются для содержания ребенка, но, полазив по сети и составив примерный список всего необходимого, поняла, что расходы предстоят совсем не малые…

***

С каждым, прошедшим после Катиного отъезда днем, Андрей сникал все больше и больше. Он растерял всю свою порывистость и деловую активность, весь свой оптимизм и задор.

Из никогда не унывающего Жданова будто враз высосали всю жизненную энергию. У него появились какие-то странные, непонятные ощущения — отзвуки подступающей тошноты и головокружения преследовали Андрея с утра до обеда. Потом все волшебным образом прекращалось…

Он задергался, заволновался, занервничал, стал часто хвататься за сердце и начал задумываться о депрессии или, вообще, о каком-то неизлечимом заболевании. А потом… потом, как озарение снизошло — «Кате плохо!»

И по единственной связующей ниточке — адресу электронной почты, к ней полетели ежедневные взволнованные послания…

«Катя, девочка моя! Тебе плохо? Тебе плохо! Ответь мне! Это очень важно — я странно чувствую себя каждое утро! Что с тобой, маленькая моя?!»

«Катюша, родная почему ты не хочешь написать мне о себе и о своем самочувствии? Почему не звонишь, не приезжаешь? Неужели тебя некому заменить?! Хоть на день… Солнышко, я так скучаю! Приезжай! Или напиши поподробнее, как ты, где ты. Я приеду!»

«Девочка моя, уже месяц без тебя! Как ты, что с тобой? Я же чувствую, что с тобой что-то не в порядке! Родная, не скрывайся за сухими фразами! Я не могу представить, чем так прогневал Б-га?! Почему он наказывает меня разлукой с тобой?! Ведь ты для меня, как воздух! Без тебя нет жизни — только существование в ожидании твоего возвращения, любимая моя девочка! Мне плохо… плохо… плохо без тебя! Вернись ко мне, моя Душа, моя жизнь!»

Но, кроме сухого ответа: «Не беспокойся. Со мной все в порядке.», Андрей не добился от своей Души ничего.

***

Прошел месяц.

Работа не клеилась. Новые идеи, которыми раньше фонтанировал и с удовольствием проверял в действии президент «ЗимаЛетто», больше не посещали и не вдохновляли его. Только теперь Андрей в полной степени осознал и оценил свою Музу, свою Душу. Только поддержка Кати и желание почувствовать её одобрение, увидеть в её глазах гордость за своего президента толкали Жданова вперед, давали ему энергию и силы. Андрей совершенно сник.

Хорошо, что работа всех отделов и производства «ЗимаЛетто» была так согласована и организована Катей, что, как хорошо отлаженный механизм, могла какое-то время функционировать по инерции, без вмешательства и контроля со стороны высшего руководства.

Роман, проникшись состоянием друга и искренне ему сочувствуя, вспомнил о том, что умеет работать и взялся за дело, оправдывая, наконец, своё вице-президентство.

Малиновский пытался привести друга в более-менее адекватное состояние, зазывал на посиделки в клуб, даже на мальчишник «Ты да Я, да МЫ с ТОБОЙ», но его усилия не увенчались успехом. Он призвал на помощь Юлианну, но и это не помогло.

Все свои обязательства по отношению к подруге Жданов исполнял без напоминаний. Он следил за рационом Виноградовой, за графиком посещения врача, за анализами… Но выглядел при этом, как приставленный бессловесный телохранитель.

Андрей напоминал себя прежнего только в минуты, когда писал письма Катеньке.

Делал он это несколько раз в день на протяжении всей недели. А в день «Х», день, когда он должен был получить долгожданный ответ на свои пространные послания, Жданов вообще сидел с утра, вперившись глазами в экран компьютера до тех пор, пока там не появлялся вожделенный конвертик со скупым ответом.

Катя оставалась верна себе. Она отвечала на каждое его письмо (оставалось только пронумеровать их), но не более чем 2-3 предложениями. Поэтому, её недельное послание, несмотря на краткие ответы, в целом, получалось довольно объемным.

Жданов даже начал продумывать содержание писем так, чтобы Катя не повторялась в своих ответах, а он мог составить представление о её жизни. Теперь Катюшин ответ выглядел, как обычное письмо, и Андрей мысленно даже похвалил её за понимание.

***

За всеми переживаниями, обещание, данное Кире, совершенно вылетело у Андрея из головы.

Воропаева же ждала его в Лондоне для объяснения с родителями, а Андрей никак не приезжал. Ждановым-старшим она объяснила свой приезд желанием развеяться и скопившимися за три года днями отпуска. Звонить Жданову и напоминать ему о себе Кира не хотела. Она помнила, каким был Андрей во время их последнего разговора, и откровенно боялась его реакции.

Утром Кира уезжала из уютного особнячка Ждановых, будто бы погулять — на шопинг или встретиться с друзьями, а сама проводила день в каком-нибудь дальнем кафе, или ресторанчике, или, если позволяла погода, в парке. Она просто сидела за столиком или на скамье и проливала слезы от бессилия перед ситуацией, в которую сама себя загнала. Вечером, приведя себя в порядок, девушка возвращалась домой. Она улыбалась и шутила, рассказывала Маргарите и Павлу о весело проведенном дне и о новоприобретенных знакомых.

В один из дождливых дней у Киры не было сил никуда уезжать и, воспользовавшись тем, что родители Андрея собрались провести целый день у друзей в пригороде Лондона, Кира осталась дома. Она налила себе чаю, уселась в салоне перед телевизором и вновь принялась от души реветь, оплакивая свою загубленную, по глупости, жизнь.

Ждановы у друзей не задержались — Маргариту Рудольфовну начала мучить сильнейшая мигрень. Тут они и наткнулись на проливающую горькие слезы девушку. А Кира, от неожиданности, да и устав ждать милости от их Андрея, взяла, и выложила свою версию беременности.

Родители очень обрадовались ребенку, они давно мечтали о внуках, и возмутились поведением сына. Павел Олегович засобирался в Москву поговорить с Андреем «по-мужски»… А Маргарита, недолго думая, позвонила сыну и высказала ему все, что она думает о его недостойном поведении.

***

Андрей  был настолько измучен своими мыслями, подозрениями и проблемами, что совершенно не реагировал на выпады матери. Он лишь сообщил ей, что у него будет ребенок и от Юлианны, а ребенка Киры он своим не считает, чем вызвал новый всплеск возмущенных оханий. Все причитания матери о его беспорядочных связях и десятках детей, растущих без отца, Андрей пропустил мимо ушей. В конце этого длинного и неприятного разговора он попросил Маргариту передать трубку Кире. Жданова обрадовалась, думая, что сын одумался и сейчас попросит прощения, но Андрей не только не пожалел Кирочку, но и гаркнул так, что всем было слышно:

— Надеюсь, ты понимаешь, что после всего, что я сейчас выслушал, я НЕ признаю твоего ребенка. Тем более, для этого есть все основания. Я тут поинтересовался с кем ты встречалась, и мне порассказали много интересного… А, если родители так жаждут внука, передай — они его получат. Мне есть, чем обрадовать отца во время его визита в Москву! Матери тоже можешь подтвердить, что Юлианна ждет ребенка от меня. И в том, что он ЖДАНОВ я не сомневаюсь. А вот кто отец твоего ребенка — без экспертизы, видимо, даже для тебя останется тайной.

— Но, Андрей!..

— Кира!! Я все сказал! Ты нарушила наш договор, а теперь выкручивайся сама! — и Андрей бросил трубку.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Вечером Андрей, не видевший выхода из сложившейся ситуации и почти потерявший всякую надежду на обычные способы поиска «иголки в стоге сена», пришел к другу: вдруг какая светлая мысль промелькнет в богатом и довольно витиеватом воображении Малиновского. Может хоть какое-то из сонма* постоянно вываливающихся из сознания Романа, как из рога изобилия, идей поможет в поисках Катерины.

В порыве откровений он не заметил, как рассказал и о своем намечающемся двойном отцовстве.

— Ты, Жданов, совсем сдурел? — Роман сначала очень даже обрадовался возможности провести с другом выходные: «Давненько этого не случалось!» Но, узнав в чем дело, какую проблему следует решить и какое горе хорошенько залить первосортным виски, взбесился.

Андрей не ожидал, что и у «всегда-все-понимающего-и-принимающего» друга наткнется на нравоучения.

— Гарем решил открыть?! — продолжал Рома, — Мы же не в Арабских Эмиратах! Хорошо, хоть до Катьки не добрался, не успел! А-то с тебя станется — и ей ребеночка бы с разгона заделал!

От этих слов друга Жданов замер…

— «А вот этого, друг мой Ромка, мы можем и не узнать…», — подумал… или сказал вслух? Андрей, вспомнив об их последней с Катюшей близости. И быстро (на случай, если засомневался вслух) поправился, — Так ведь Катьки и нет уже. Сам знаешь: Уволилась моя помощница неделю назад. И, знаешь, я не удивлюсь, если это произошло с Кирюшкиной «подачи». Твоя, между прочим, идейка, Малиновский! «Разделяй и властвуй!», сказал? — Вот я и разделил на свою голову! И еще радовался, как идиот! Где теперь я свою Катьку искать буду?!

— Ты… Ты хочешь сказать?! Ты, что же?! Как?! Ты и на неё покушался?! Ну, и с ней успел? Как «наш пострел»?!! — Малиновский зашелся в сардоническом хохоте, — Ну ты, Жданов! Уважаю!!! Ну ты, все-таки, «пострел»… — Бах-бах-бах! — и «не достаньтесь вы никому!» — всех покрыл! Да-а-а… мОлодец! Однозначно… Жеребец-производитель — вот ты кто!!! (Быком обозвать друга Роман все-же не решился.) Решил в один присест улучшить генофонд всех слоев Москвы: элиты, средних и отсталых? Хотя… вся наша биологическая самцовая природа на генетическом уровне просто требует оплодотворить как можно больше «самок», а от женщин — произвести на свет и вырастить потомство для «особей мужского полу». На твоем примере наглядно доказано, что выбирают они в естественном отборе самых выдающихся!

— Нет уж! Занимайся этим сам! Место выдающегося самца все еще твоё! — огрызнулся Андрей, — А вот все твои предположения — очередные чушь и бред, зародившиеся в больном мозгу! По тебе психушка плачет, Малина! Не замечал?

— Нет, друг мой! Сейчас она плачет как раз по тебе! А я… Я работаю в другом направлении — я по своей природе исследователь. Для меня важен эффект новизны. Для поддержания жизненного тонуса мне нужна частая смена впечатлений и новая информация не обремененные обязательствами, — Роман завелся не на шутку, он не знал смеяться, злиться или плакать, глядя на поникшие плечи своего друга, — А ты… ты у нас с некоторых пор имеешь склонность к устройству семейного гнезда. Так о ком ты грустишь сейчас, добрый мОлодец-оплОдоТвОритель? Раскрой мне, пожалуйста, почему же это наша Катерина так внезапно пропала? И неужели твоя верная соратница совершенно не желает с тобой общаться? Не верю!

— Не знаю я, Ромка. Не знаю! Только по электронной почте, и только раз в неделю она соизволит мне ответить! Дай Б-г, чтобы не проигнорировала большую часть вопросов. Сеанс связи состоится только через неделю! Представляешь, даже телефона не дала! А если что-то важное?! — рассердился Андрей, — Меня в Москве не было, а она что-то Кире про больную родственницу наплела, отчет доделала — и ВСЁ! Ведь даже тебе, как я понимаю, ни о чем ТАКОМ известно не было?

— Что, «всё»?! И ты прав — меня в это дело никто не посвятил. Странно, но даже Женсовет ничего в курилке не обсуждал.

— Пропала! Ну как она так могла со мной поступить?!! — застонал Андрей.

— Но какие-то свои данные она для связи оставила? Ведь электронный адрес есть? — пытаясь вернуть друга в мир адекватных людей, снова уточнил Роман.

— Зорькина своего она нам оставила?! Оставила! А зачем? Ведь он… молчит он! Партизан, чертов! Не кулаками же из него инфу выбивать! Тем более, он еще может пригодиться, как финдир… Только вот эту бумажку с адресом электронной почты от Кати и притащил! А что толку?! Отвечать-то она будет только раз в неделю!

— А системщики тебе на что? Пусть покопаются. Может что-то и найдут…

— Ты меня за идиота считаешь? — Жданов зло сощурился, — Она так запоролилась! Красный диплом в МГУ зря, что-ли, получила?! Самое большее, что системщики смогли вычислить — это радиус исхода сигнала. Где-то в пределах 50км от Москвы…

— Молодец, Катюша! Но зачем ей это нужно? Да и ты… Ты же имеешь право знать. Вдруг её подпись понадобится, или консультация…

— Я тоже так думал, что имею право знать. А, оказывается, не имею! Не имею я никакого права… знать… — Андрей посмотрел на друга через стакан, наполовину наполненный виски, и за один глоток отправил его в горло.

— Фе, спиваетесь, господин президент! Что за дурной вкус — пить виски, как воду!

— …

— Наверное, тебе знать, где наша принцесса притаилась, не положено по статусу злодея или кого-то в этом роде…

— Да, в этом, наверное, все и дело — по статусу бывшего шефа.

— И что же будет теперь с вашей дружбой вчетвером? — немного перевел стрелки Малиновский, — Или вместо трио-сопровождения ты удовлетворишься дуэтом. А-то я могу, как говориться, по дружбе помочь — присоединиться, чтобы не разбивать устоявшееся равновесие.

— Ты его ПЕРЕвесишь — слишком много тебя что-то стало, не находишь? Чего меня «грузишь»?

Но Роман не унимался:

— Постой, друг мой дорогой! Ведь это ты ко мне в гости пришел. Как к бабе-яге — Кощей: горе залить и совета попросить. Ведь мы теперь переместились в злодейский стан? Или нет? И как же твоя хваленная нирванна?

— А это, оказывается, была не нирванна. Это был мираж… иллюзия! Знаешь, в пустыне такие иногда видятся? В-о-о-о-т… и остался я один в П-У-С-Т-Ы-Н-Е…

Слышал такой старинный романс «Караван» называется?

Как иногда в томительной пустыне ла-ла ла-ла ла-ла

Мы видим образы ла-ла ла-ла ла-ла (далеких чуждых стран,)

Но то лишь призраки, и снова небо сине, ла-ла ла-ла ла-ла —

И вдаль идет усталый караван…

— И где ж ты таким подкованным сделался? Романсы старинные наизусть шпаришь! Особенно у тебя «ла-ла ла-ла ла-ла» вдохновенно получается!

Андрей вздохнул:

— С Катей в букинистическом книжку раскопали. Да… Думал, сказка… А на поверку оказалось — ложь. И Катенька… Катюша-иллюзия… Мираш-шш-ж… Сбежала, пропала, одного меня оставила! Эх, Катя… Катя! Что же ты удумала, пока меня не было?! — как-то неестественно высоко запричитал Андрей, начавший приближаться к состоянию пьяного самокопания.

Малиновский решил его успокоить:

— Ничего, друг! У тебя же Юлианна с Кирой остались! Две такие дамы — тоже сила! Хотя, погоди, их же не двое уже, а четверо! Вот повезло же тебе, Жданчик! Давай, я тебе в качестве дружеской поддержки график ухода за женами составлю, — и захрюкал от смеха.

— Малина!!! — зарычал Андрей, — Убирайся, а-то… счас как дам!

— Ну, последнее слово… Просто не могу удержаться! Анекдот по теме… Палыч, не бушуй! Правда, по т-е-м-е!

— Дорогая, мне нужно тебе кое в чем признаться», — сказал умирающий муж своей жене.

— Не стоит, любимый.

— Нет, я все-таки должен облегчить свою душу! Я изменял тебе с твоей лучшей подругой и с двумя твоими сестрами.

— Я знаю, любимый, поэтому я и добавила в борщ мышьяк!

— Малиновский!!! — взревел Андрей, — Кира уезжает в Лондон к родителям! Так что остались только мы с Юлианной… — и без сил откинулся на спинку дивана.

— Ну и правильно! Наверное из троих только Кирюша способна на месть. Избавимся от змеюки! С одной, хоть это и Юлианна, вдвоем мы уж точно справимся, Андрюха! — И Роман Дмитрич поспешил ретироваться на кухню, оставив друга упиваться виски и горем в гордом одиночестве.

А по дороге вдруг вспомнил странное в последнее перед исчезновением Катино недомогание: «А ведь Пушкарева тоже может быть в интересном от Андрюшки положении…» — но отбросил эту мысль как абсурдную, не конструктивную и не полезную для самочувствия своего и президента, тем более.

* СОНМ — собрание, скопление кого-либо; множество, кого-, чего-либо. Современный толковый словарь.

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Кира ликовала. Как легко, без усилий удаётся избавиться от Пушкаревой. Она, хоть и не претендует ни на руку, ни на сердце, и (слава Б-гу!) ни на отцовство Андрея, но всё равно — соперница! Слишком много времени Жданов проводит с ней, отодвигая других подруг и знакомых. И пусть это, как они утверждают, рабочие отношения… Но иди — знай, чем может обернуться такое плотное общение президента со своей, как-то резко похорошевшей, помощницей и правой рукой. Ведь он без Пушкаревой никуда!

«А Катька-то расцвела! Вот Юлианна, вот подружка! Змеёй-искусительницей проползла… заговорила… убедила на эксперимент с изменением имиджа Пушкаревой! Да еще и Андрюшу подключила. А ему, видимо, это понравилось. Юля предстала феей-крестной и своими фокусами с его мышкой-норушкой очень даже угодила, раз ребенка её без проблем признал. За услуги, так сказать… Сводня проклятая!»

Воропаева, как менеджер по кадрам, имела право и все полномочия подписать приказ об увольнении любого из сотрудников. Она, конечно, в жизни бы не решилась на такой шаг без разрешения и в присутствии Андрея, но Пушкарева сама пришла к ней с заявлением…

Кира прекрасно знала, что уломать Катю изменить принятое решение может только Жданов, а так: если эта девица вобъет себе что-то в голову, то, как зашореная лошадь, двинет прямо к цели, не глядя по сторонам и не оглядываясь. Правда, прежде чем решиться на такое, Катя все варианты рассмотрит и все просчитает. Но это уже психология. И причина у Катьки вроде уважительная — тяжелая болезнь бездетной тети… Так что с неё, Киры, спрос невелик.

Для видимости неприятия такого поворота событий, Воропаева, потащила помощницу президента к Урядову и устроила целое шоу под названием: «Я пыталась, я уговаривала, но она уперлась и не поддалась!»

Катя обещала за две положенные недели отработки подготовить всю документацию, закончить отчет к Совету директоров, и порекомендовала вместо себя толкового финансиста.

Рекомендованный Пушкаревой финансист оказался её другом детства, одноклассником и однокурсником, ёще бОльшим ботаником, но специалистом серьезным и очень толковым.

«Вон как все по полочкам разложил, и работу знает, и в специфике «ЗимаЛетто» отлично разбирается! Видно, что Пушкарева его хорошо подготовила… Основательная девушка!»

Красота! Все так чудесно складывается. Одной серьезной соперницей в борьбе за внимание Андрея меньше, значит и у неё, Киры Воропаевой, шансы повышаются и можно все силы сосредоточить на избавлении от Виноградовой. Правда, Юлианна не такая наивная, как Катька, но все равно! Андрюше кому-то в плечико поплакаться захочется, да и не умеет он долго мучиться в одиночестве… Юлю сейчас он тревожить не будет — вот и придет к самой близкой женщине. А кто у него сегодня из близких остался? Только Кира и Малиновский! Ромка только посмеяться и поязвить может, а Кира уж и простит, и приголубит, и пожалеет, и еще теплом женским одарит… Да и профессионал она совсем не из последних…

А Лондон… Лондон подождет!

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Сразу после отъезда Андрея Катя почувствовала себя не очень хорошо. Появилась утренняя слабость, привычный и легкий подъем по будильнику превратился в пытку, начало подташнивать даже от притягательных запахов маминой стряпни. Вскоре к этому добавились дневные и вечерние головокружения. Случалось такое, как назло, в самом неподходящем месте: во время встречи с поставщиками, при посещении банка, или налоговой…

А вчера… Если бы не Роман, позора было не избежать. Во время делового обеда с Полянским, их главным поставщиком оборудования, официант принес Герману огромный говяжий стейк с кровью… При виде этого блюда Катю так скрутило, что она чуть не «вывалила» прямо на тарелку содержимое желудка со своим, ставшим с некоторых пор скудным, завтраком.

Пушкарева вихрем сорвалась со стула и, без всяких объяснений, понеслась в дамскую комнату. Рвотные судороги выжали её настолько, что она без сил опустилась на холодный пол и прижалась головой к кафелю. Такого с ней еще не было. Отсиживалась минут двадцать: приходила в себя, стараясь унять слабость и утихомирить дрожь, охватившую всё тело.

Когда Катя смогла вернуться к столику, Полянского уже не было. Малиновский терпеливо её ждал и, не задав ни одного вопроса, повез домой.

А с утра Роман появился в президентском кабинете. На лице у него явно читался вопрос. И Катя, предупреждая ненужные вопросы, объяснила ему вчерашнее происшествие переутомлением и недостатком сна из-за огромного количества навалившихся дел:

— Понимаете, Роман Дмитрич, времени катастрофически не хватает! И как Жданов со всем справляется, ума не приложу!

— Так у него же такая помощница есть! Не цените и не жалеете вы себя, Катенька! Я прошу… Нет, я просто настаиваю, чтобы сегодня вы взяли выходной, поехали домой и отоспались хорошенько. Никаких возражений не принимается! А с фирмой, Катя, из-за одного дня вашего отсутствия ничего катастрофического не произойдет, — и, пресекая возражения, добавил, — Считайте, что делаю я вам такие «поблажки» из эгоистических соображений: легче вынести день президенства, чем испробовать на себе гнев ЕГО самогО… Ведь Жданов меня за такое халатное отношение к его глубокоуважаемой и бережно оберегаемой помощнице по головке не погладит!

— Да ладно вам, Роман Дмитрич! Андрей не так уж и страшен… Да и вы прекрасно умеете с его гневом справляться. Но мы ведь никому о моей слабости и не скажем? — попросила Катя, отмахнувшись от шуточек Малиновского.

Голова снова закружилась, подступившая тошнота вновь начала изводить, поэтому она решила все-же согласиться с предложением вице-президента — взять день отпуска и отоспаться.

Пока Катя шла домой, у неё появились странные подозрения и, чтобы убедиться в ошибке и отбросить жужжащую в мозгу навязчивую мысль, девушка решила подстраховаться. Она направилась в поликлинику, всю дорогу убеждая себя в абсурдности своего предположения.

А вышло…

«Четыре недели… четыре недели как?! — У Кати вырвался нервный смешок. Она поспешила набрать воду из графина, чтобы «залить» готовый охватить её истерический хохот, — Ну не дура ты, Пушкарева?! Так попасться! Наивная дура! Ну и что, что практики было ноль — ведь в теории всё знала! Единственное, что можно с уверенностью утверждать, что мой ребенок точно от Андрея!» — Катя замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

Охватившая её сладкая истома и нежность к уже зародившейся внутри жизни никак не соответствовали сложившейся ситуации.

Она поспешила привести себя в чувства и стать мало-мальским адекватным человеком: «Ну, нашла чем гордиться. Анекдот прямо! Если Андрюша так сплоховал со мной, то, значит, и Кирин ребенок тоже может быть его. Я же видела их вместе. Такая страсть не контролируется! Это только самовлюбленный и самоуверенный Жданов может утверждать, что у него все под контролем! Да-а-а… дела! Было трио Жданова, а теперь, как Кира и накаркала — ненужный ему гарем с приплодом! Можно было бы и посмеяться, если бы не было так грустно…»

Андрей задерживался в командировке, и Катерине все это было только на руку: у неё созрел план. Оставалось только подсуетиться, чтобы закончить все дела до его приезда. Знала, чувствовала, что Жданов, хоть и будет беситься, но её уж точно от себя не отпустит.

А его она бы ослушаться не посмела. Склонилась бы и осталась… Да и правду бы сразу рассказала.

«А оно ему нужно?! Мало, что-ли сюрпризов он за последний месяц получил?!»

Следующая * Предыдущая

Следующая * Предыдущая

***

Несмотря на «послабление», спровоцированное с трудом подавляемой тоской по близости с любимым и витавшими в воздухе настроениями, Катя снова отдалилась от Жданова. А он страдал… страдал «не по-детски».

Мало того, что Катюша снова вела себя, как надежная счетная машинка президента, пресекая любые, даже самые невинные, попытки мимолетной ласки, на него навалились и обязательства неожиданного многодетного отцовства.

Привычный секс-экспрес с модельками уже не помогал Андрею расслабиться, забыться и снять напряжение, как физическое, так и моральное. С каждым днем все больше и больше накапливалось раздражение. Андрей чувствовал, как оно пронизывает каждую клеточку его тела и мозга. Он взрывался от каждой мелочи, орал на подчиненных, не мог сосредоточиться на работе.

Юлианна старалась, как могла, лишний раз не докучать Андрею, Кира же — наоборот: делала все возможное, чтобы напомнить Жданову о его промахе и обвинить в непорядочности.

Андрей чувствовал, как мозг готов лопнуть от постоянных раздумий, как сковывает железными обручами сердце, как его тело томится в ожидании единственной женщины. Он вспоминал волшебные ощущения Его единения с Катей. Он не мог наглядеться на неё на работе, чем постоянно смущал и нервировал девушку. В те немногие часы, когда, наконец, Жданов доползал до кровати и от усталости просто валился в постель, надеясь уснуть хоть на пару часов, она являлась ему во сне.

Как-то незаметно для себя Андрей превратился в совершенного отшельника, с раннего утра до поздней ночи просиживал на работе, а домой приходил только для того, чтобы привести себя в относительный порядок. Протянув в таком состоянии две недели, Жданов почувствовал, что еще чуть-чуть, и он взорвется. Андрей вполне отдавал себе отчет, чем может обернуться для окружающих такой его «взрыв», и искал пути «самообезвреживания», но пока безрезультатно: ничего стоящего не приходило в измученный постоянными раздумьями, грезами и недосыпанием мозг.

Ему нужна была Катя! Ему нужна была только Катя! Только Катя могла принести ему успокоение и долгожданный покой.

***

Малиновский зашел к президенту как раз в один из моментов его борьбы с собой и, видя в каком состоянии находится друг, решился «вызвать огонь на себя».

— Ну, и что тебя опять гложет, мой президент?

— Ром-к-а-а-а! Я скоро взорвусь!

— Да вижу я! Ви-жу… И чем вызвано такое обострение?

— Женщины достали!!!

— Говорил я тебе, Жданов, нужно справляться с ними по-одной. Помнишь притчу про отца, его сыновей и метлу? — Андрей поднял голову и двинул бровью с просьбой продолжать, — Не помнишь?!. Да… сказок в воспитательных целях Маргарита тебе на ночь явно не рассказывала. Хочешь расскажу, темнота ты такая? Русская народная мудрость бывает иногда очень полезна, рекомендую!

Андрей сделал головой движение, указывающее на его желание послушать и нетерпение.

— А… сказочку захотелось! Слушай, дружок! — голосом Литвинова начал Малиновский:

Было у отца три сына. Однажды он увидел, как они не ладят друг с другом, и призвал всех троих к себе на беседу… Отец попросил сыновей захватить с собой метлу из прутьев.

Сыновья пришли к отцу и принесли ему метлу. Отец попросил старшего сына попробывать сломать метлу. Старший сын, как не старался, не смог переломить её, средний и младший тоже попробовали, но и у них ничего не вышло.

Тогда отец попросил сыновей разобрать метлу по прутикам и снова попробывать сломать её. Все легко справились с задачей.

«Вот видите, — сказал отец, — Когда вы будете вместе — ничто не сломит вас, но стоит вам отвернуться друг от друга — любая невзгода переломит вас, как этот прутик!»

— И что?

— Жданов, не тормози! Ну зачем тебе сразу трое? Зачем? Ты же с ними не справляешься! Они, как метла в притче.

— И как мне их разделить? Да и… они уже давно не вместе… Ну, не дружат, как раньше.

— Вот и чудесно! Ты их уже лишил стержня, то есть себя, а теперь заверши начатое — дай им самим с собой разобраться — хороший метод, скажу тебе! И еще, мне кажется, в твоей ситуации командировка — лучший выход. Уедешь подАльше, побудешь подОльше, глядишь — приедешь, а половины проблем уже нет! Девушки их сами решили, без твоего руководящего участия!

— Ромка! Ты Соломон прямо! И решение это ну… прямо Соломоново решение! — Молодец! — воодушевился Андрей, — Так я и сделаю!

А Роман вздохнул про себя: «У-у-у-ф! В этот раз обошлось! А-то ищи его потом по барам, да пробуй на роже его кулачищи… И ведь чего не сделаешь, чтобы другу легче стало! Правда, он со своими девицами и разборками между ними подзабыл, кто его настоящий друг… Ничего, напомним… плечо подставим… и все будет, как в прежние развеселые денечки! Эта командировка поможет мне и друга вернуть, и постараться девчонок обезвредить к его возвращению! Думай, Малина, думай, Соломон!»

***

Андрей с Катей давно подумывали о продаже франшиз «ЗимаЛетто», как о существенной прибыли к бюджету — а тут ещё и Ромка удачную идейку с командировкой подбросил. Жданов, наконец, увидел возможное, пусть и частичное, решение навалившихся проблем и воспрял духом: «Жизнь налаживается! Может даже удастся совместить полезное с приятным…»

Две недели ушло на подготовку всей необходимой документации, но Андрей уже не страдал и не тяготился ненужными раздумьями: подумать и решить, как вести себя дальше, можно будет и в перелетах из города в город, подальше от Москвы.

***

Вечером, перед отъездом, он собрал девушек и, не забыв раздать некоторое количество распоряжений, объявил о сроках исполнения своего окончательного решения.

Когда Юлианна и Кира, увидев Пушкареву, вопросительно вскинули бровки, Жданов, во избежание последующих вопросов и разборок пояснил:

— Я должен уехать в командировку. Решил провести разведку по возможностям сотрудничества и продажи франшиз. Скажу сразу: Катя в курсе всех моих и… наших дел. Я буду с ней на связи и прошу все просьбы и пожелания передавать через неё, —  после такого вступления он решил дать троице пару минут на передышку.

Его Душа явно чувствовала себя неуютно под удивленным взглядом Юлианны и холодным, злым — Киры, но Андрей положил свою руку на Катину похолодевшую ладошку и слегка сжал её, как бы поддерживая, прося о помощи и обещая позже все объяснить, и продолжил:

— Буду отсутствовать около месяца. Не хочу никого торопить, но время не остановить и природа нас ждать не будет! Кира, я сегодня вечером поговорю с отцом и скажу, что в течение месяца ты переедешь к ним в Лондон. Будешь помогать ему раскручивать бренд «ЗимаЛетто» на европейском рынке. Сам приеду где-то через месяца полтора, чтобы объяснить родителям сложившуюся ситуацию. До родов посидишь дома под маминым крылышком, разработаешь дальнейшую стратегию мероприятий по продвижению «ЗимаЛетто». Мы её обсудим, а где-то через полгодика после появления малыша начнешь работать с отцом в Лондонском филиале. Юлианна, ты должна завершить всю организационную работу по следующему показу и ввести Катю и Романа в курс дела. Ближе к родам я думаю, мы выделим тебе человечка для помощи в агентстве. Присмотрись к секретарям, той же Кириной Амуре. Реши, кто из них на первых порах после родов сможет замещать тебя в оффисе и на встречах. Ты уж извини, Катюш, но на тебе остается компания и… все остальное. Роман, конечно же, будет помогать, но и ему иногда нужно будет уехать для завершения начатых сделок. Ты держи меня в курсе и помоги подругам. И еще… Закажи мне сегодня же билеты и гостиницы хотя бы на первую неделю — вот примерный план командировки. Остальные — по продвижению. Подкорректироваться можно будет и по месту. Еду завтра, после обеда, — уже для всех объявил Андрей.

Юлианна только сдержанно кивнула, Катя опустила глаза, ну а Кира… Кира не смогла сдержаться и зло разрыдалась:

— Всех на галеры значит! Или, как надоевших жен — в дальний гарем?! А сам по свежим бабам?! Смотри, Андрюша, не нагуляй еще парочку наследников на широких просторах нашей Родины и ближнего зарубежья!

— Кира, успокойся! — отдернул её Жданов, — лучше начни собираться. Если понадобиться помощь — сообщи Кате или Роману.

— А Ваше величество, значит, больше тревожить такими мелочами, как ребенок, уже нельзя?!

— Вот приеду в Лондон — там и поговорим более обстоятельно. Я даже согласен подписать с тобой договор о совместной опеке. Но, как я уже сказал — в Лондоне!

Следующая * Предыдущая