Звонок восьмой
Андрей был счастлив. Нет! Он был окрылен. Нет… он и сам никак не мог подобрать определения своему состоянию. Он никак не ожидал ТАКОГО подарка судьбы!
День обещал стать тоскливым без Катиного звонка.
Андрей с утра начал успокаивать сам себя: «Ничего, ничего… вот приеду — и Катюша позвонит, обязательно позвонит! Не сможет не позвонить! А я в эти одинокие лондонские вечера подберу такие сказки, что её молчание станет бессмысленным. Она обязательно заговорит со мной. Ну сколько можно молчать?! Ничего,.. все будет хорошо. Надежду терять — последнее дело! Точно! Надежду не теряем! Собираем бусины на нитку и верим, что это будет самое прекрасное ожерелье! И скоро оно украсит шейку самой прекрасной и желанной женщины на свете.»
Зорькин позвонил на мобильный, когда Андрей выходил из здания аэропорта и собирался по дороге домой отметиться в лондонском оффисе отца. ФинДир промямлил что-то про факс, настаивал, на том, что Жданов должен принять его лично. Большего от Николая добиться не удалось… А, когда Андрей вытащил еще теплый кусочек бумаги из факсимилии, необходимость в объяснениях отпала сама собой.
«Катенька, ты подала знак!!! Я снова живу, снова дышу! И Зорькин, шельмец, тоже «в деле». Да, маленькая моя, ты не изменяешь себе! Вот приеду в Москву, спущу шкуру с твоего гениального друга. Выбью твой адрес у этого доморощенного Зоя Космодемьянского! И не посмотрю, что он стал мне единственным единомышленником, опорой и почти другом.»
Даже отец, уже смирившийся с постоянным подавленным состоянием сына — лишь бы на деле это не отражалось, удивился такому энтузиазму. Давно в глазах сына Павел Олегович не видел такого блеска, потому позволил себе лишь краткое замечание:
— А ты не испугаешь партнеров таким напором?
Применив все свое умение убеждать и позаимствовав несколько приемов убеждения из Катиного арсенала, Андрей успешно и по-деловому провел переговоры. Результатами и партнеры, и Павел Олегович, и он сам остались очень довольны. «Ты моя группа поддержки, малышка родная! Я тебя не подвел!»
Переговоры закончились относительно рано. По дороге домой, успели вкратце обсудить результаты — и в девять часов Ждановы уже открывали дверь своей лондонской квартиры.
Хорошо, что мать осталась в Москве. Никто не будет вламываться в его комнату и донимать разговорами о бедной Кирочке, которая ждет и надеется. Отец любопытством не страдает и в его личные дела не вмешивается. Так что можно спокойно оккупировать телефон — и в спальню!
— Па, я пойду отдыхать. Только сделаю пару звонков — и в койку… — Андрей бегом поднялся по лестнице на второй этаж, влетел в свою комнату и закрыл дверь.
Павел Олегович вскинул бровь. Уже почти год он не видел сына в таком приподнятом настроении.
— Здравствуй, Катенька! Спасибо, спасибо, родная моя, за записочку! Знаешь, я твои циферки ни с какими другими не спутаю — и троечку такую кругленькую и двоечку с хвостиком-волной, как в первом классе в прописи писалась. Ведь это такой подарок — возможность позвонить тебе, рассказать тебе, поделиться с тобой тем, что произошло за день. Ты мой самый внимательный, самый понимающий слушатель. Была, есть и, надеюсь, будешь еще очень-очень долго… всю нашу жизнь?.. А книжку со сказками я с собой в Лондон привез. Так… на всякий случай. И время в самолете быстро пролетело — подбирал самые НАШИ… Даже названия наши вечерним посиделкам придумал. Ну… оригинальностью я никогда особо не отличался, так что… В-о-о-о-т, воспоминания детства… — «Спокойной ночи, малышка» — подойдет? Ты кем хочешь чтобы я был: Хрюшкой, Степашкой или самой тётей Валей? Ну, в платье ты меня уже видела, так что…
«Да, Андрюша, видела. Я помню твое смущение. А я-то как смущалась! Ведь впервые увидела тебя полуодетым и почувствовала нешуточное желание… А потом ты попросил расстегнуть крючок сзади… Хорошо, что ты меня не видел! Я чуть не умерла от вожделения, еле справилась с собой. Так хотелось прижаться к твоей спине и стоять… стоять…», — Катя сидела на скамье и плотно прижимала трубку к уху. Когда давала этот номер не подумала, что возле сквера проходит довольно оживленная трасса, и Андрей может услышать звуки проезжающих машин. Хорошо шнур у трубки оказался длинным, иначе пришлось бы прилипнуть к аппарату.
Где-то в периметре 20-30 метров курсировал в дозоре Зорькин что-то бурча под нос.
***
— Знаешь какую сказку я подобрал для сегодняшнего вечера? Угадаешь — поцелую в носик!
«Что-то я от счастья совсем тормоза отпустил. Эй, Жданов, не увлекайся! Катя может не понять.»
Мимо с грохотом промчался грузовик. Катя сильнее прижала трубку к уху.
«Уф, кажется Андрей ничего не услышал. Пронесло!»
Еще раз мысленно поблагодарила городскую службу за длинный провод и близкое расположение скамьи к телефону-автомату. Вот и в муниципалитете нашлись люди, понимающие…
— Ла-а-дно, решила еще помолчать? Ну, как хочешь… Тогда слушай и не перебивай.
Бриф! Бруф! Браф!
Двое ребятишек мирно играли у себя во дворе. Они придумывали особый язык, чтобы можно было разговаривать только друг с другом и чтоб никто больше не понимал их.
— Бриф, бруф! — сказал первый мальчик.
— Бруф, браф! — ответил другой. И они весело рассмеялись.
— А ведь и у нас был свой язык. Правда, Кать? Мы так легко общались на нем. Так дополняли и понимали друг друга — с полувзгляда, с полуслова. Это было здорово!
Вот, сейчас я должен говорить и вести переговоры по-английски. Вроде владею, вроде все понимаю и все понимают меня… Но не моё это…
Только общаясь с тобой, на нашем особом языке, я чувствовал себя спокойно и надежно. Понимал значение каждого слова, каждого знака. И это было здорово!
На балконе второго этажа сидел старый добрый синьор и читал газету. А в окно напротив него выглядывала старая синьора — синьора так себе: ни плохая, ни хорошая.
— Какие глупые эти ребята! — сказала синьора. Но синьор не согласился с нею.
— Я этого не нахожу, — возразил он.
— Не станете же вы утверждать, будто поняли, что они говорят?! — спросила синьора.
— Отлично понял! Первый мальчик сказал: «Какой сегодня чудесный день!» А другой ответил: «Завтра будет еще лучше!»
Синьора поморщилась, но промолчала, потому что в это время ребята снова заговорили на своем языке.
«Да, мой родной, нас не понимали и не поймут многие. Даже Юлианна, которая знает о нас все, даже Колька — и они скептически отнесятся к возможности нашего воссоединения. Ты готов к такому испытанию? Я знаю, что ты стал сильнее. Но хватит ли этой силы и решимости противостоять большинству? Это единственное, что еще удерживает меня от решающего шага. Ведь я уже не представляю себя без тебя, а тебя без себя.»
И, как бы подхватив Катины мысли, Андрей продолжил:
— Мараски, барабаски, пимпиримоски! — сказал первый мальчик.
— Бруф! — ответил другой. И они снова стали смеяться
— Я слышал, я понял тебя, любимая, ведь ТЫ ВСЯ для МЕНЯ, а Я ВЕСЬ для ТЕБЯ…
И оба почувствовали, как зашлось от нежности сердце — будто теплая волна овеяла.
— Неужели и на этот раз вы будете уверять, что поняли их? — рассердилась старая синьора.
— Конечно! — ответил, улыбаясь, старый добрый синьор, — Первый сказал: «Как хорошо, что мы живем на земле!» А второй ответил: «Мир так чудесен!»
— Неужели он и в самом деле так чудесен?! — удивилась старая синьора.
— Бриф! Бруф! Браф! — ответил ей старый синьор
— Малышка любимая! Я чувствую тебя, я понимаю тебя даже когда ты вот так упорно продолжаешь молчать. Мне кажется, что я даже понимаю причину твоего молчания. Я уверен, что и ты должна, просто обязана чувствовать меня, как я тебя… Я буду терпелив, я подожду сколько нужно, — и, как бы прочитав Катины мысли, ответил на самый главный её вопрос, — Как бы я хотел поддержать тебя, посмотреть тебе в глаза, передать тебе свои силу и веру. Наберись смелости и уверенности в роднике моей любви. Я очистил его от всего камней недоверия, веток и листьев прошлых обид, от налета грязи и слизи, он сейчас чист, как слеза и прозрачен как небо. Поверь, мне хватит сил на двоих, чтобы противостоять всем и всему и защитить нашу любовь!
Всегда найдутся недоброжелатели, но мы окружим себя только друзьями. Ведь главное в нашей жизни — БЫТЬ ВМЕСТЕ, иначе НАС просто НЕТ!
Зорькин стал терять терпение и понемногу сужать кольцо, приближаясь все ближе и ближе.
«Как хорошо! Андрюша, мне нравится твоя вера в свои силы. Еще немного, и я, пожалуй, рискну и доверюсь тебе. Я чувствую как рубцуются шрамы. Я задышала полной грудью. Приезжай, любимый, и мы снова заговорим на только нам понятном языке.»
Катя легонько поцеловала воздух возле трубки и опустила её на рычаг.
***
Не успели Катя с Колей отойти, на скамью, предварительно подстелив газетку, свалился Иван Васильевич, её законный обладатель и обитатель.
Звонок НЕ девятый
В своей записке Катя не указала в котором часу ей можно звонить.
Наверное, по самой элементарной логике, время осталось неизменным.
НО, получив ТАКОЙ трофей — номер телефона любимой — Андрей не мог сдержаться.
В восемь часов утра, уговаривая сам себя и заранее прощая за нетерпеливость, Жданов уже звонил по указанному номеру.
«Катя точно уже проснулась — с устоявшимися привычками не поспоришь. И что криминального в том, что я хочу сказать своей малышке привет и пожелать хорошего дня?.. Ничего криминального!..»
К телефону долго не подходили. Андрей уже собрался отключиться, как на втором конце провода подняли трубку. На звонок ответил какой-то мужик и, на просьбу позвать Екатерину Пушкареву, хриплым с похмелья голосом грязно выругался.
Весь день Жданов не находил себе места, был сам не свой.
«Кто это может быть? Может надо мной посмеялись? НЕТ! Ведь факс прислал Зорькин, а он баловаться такими вещами не будет. Неужели Мишаня оказался алкашом? Что-то не вериться… Коммуналка?.. — Не вяжется… Не вяжется с Катиным характером проживание с такими типами в одной квартире. Неужели она настолько нуждается? Ведь всегда была альтруисткой-бессеребренницей. Неужели Борьщов достойно не оплачивает её труд. А может она с ним и не работает?»
Вопросы… вопросы… вопросы и предположения терзали Андрею душу.
«О-о-о-х! Катюша! Как же дожить до вечера?!! Только бы голос твой услышать! Даже только дыхание — мне будет достаточно, клянусь! Сил никаких! Получить надежду и сразу осколки?!! Нет! Верить! Верить! Верить!»
Весь энтузиази прошлого дня как смыло бесконечным лондонским дождем. Еле дождался окончания затянувшихся переговоров. Все разговоры действовали ему на нервы. И даже знаменитый тонкий английский юмор партнеров показался затертыми до дыр старыми анекдотами. А про себя как мантру повторял: «Верить! Верить! Верить! И все будет замечательно…» На этом и держался, за это как-то и цеплялся.
Андрей был не в состоянии следить за ходом беседы с партнерами, с трудом понимал их английский — Бриф! Бруф! Браф! «Хм-м-м, сказочным языком заговорил!»
А к концу дня и вовсе предоставил отцу окончательное решение всех вопросов.
Павел Олегович был в замешательстве. Вчера Андрей сиял и лучиться энергией и радостью, а сегодня вновь ушел в себя, в переговорах почти не участвует — слова из него не вытащишь. Что опять приключилось?
Дорогая Танечка ещё одну главу «Сказки по телефону. (9)» с удовольствием прочитала. Я так благодарна тебе за твоё творчество, которое несёт для души тепло, нежность, ласку и приятные воспоминания.
Пишите, Танечка, продолжайте, у вас отлично получается.
Радуете нас, ваших почитателей.
Отзовитесь.