Следующая * Предыдущая

Считаем дни до встречи. День второй.

— Здравствуй, малышка! Ты как сегодня?

— Честно-честно?

— Ну, конечно, только так!

— Очень скучаю, очень жду!

— А я как скучаю!!! И чего меня отец здесь держит — все равно пользы никакой!

— Андрюш ты сказку выбрал?

— А ты сомневалась? Я для своей девочки на все готов. А уж сказку выбрать — это даже не обсуждается.

— Почитай… хочу твой голос послушать, а поговорим после, хорошо?

— Как скажешь, родная. Сегодня еще одна сказка про дороги, которые мы выбираем. Подойдет?

Дорога, которая никуда не ведет

На окраине села улица разветвлялась на три дороги — одна вела к морю, другая — в город, а третья — никуда не вела. Мартино знал это, потому что у всех спрашивал про третью дорогу и все отвечали ему одно и то же, будто сговорились:

— Та дорога? Она никуда не ведет. Не стоит ходить по ней.

— Но все‑таки куда‑то она ведет?

— Нет, совсем никуда не ведет!

— Так зачем же ее построили?

— Никто и не строил ее. Она всегда там была!

— И никто никогда не ходил по ней?

— Ох, и упрямая ты голова!… Раз тебе говорят, что там ничего нет…

— А откуда вы знаете? Вы разве ходили по ней?

Мартино был такой настойчивый, что его так и прозвали — Мартино Упрямая Голова. Но он не обижался и продолжал думать о дороге, которая никуда не ведет.

Когда он подрос настолько, что смог переходить улицу, не держась за дедушку, он встал однажды рано утром, вышел из села и решительно зашагал по таинственной дороге, которая никуда не вела.

— Ведь это самое интересное идти по неизведанному пути, чувствуешь себя первопроходцем! — Андрей задумался: «Вот и с тобой, мой воробышек нежный, я чувствую себя первопроходцем. Ведь я первый открыл тебя и так будет впредь. Только я буду обнимать тебя, целовать тебя, баловать тебя…»

— Андрей, а ты ведь и есть первопроходец. Ну… для меня уж точно…

— Ты читаешь мои мысли, любовь моя! Ты правда так считаешь?

— Ну… ведь ты увидел во мне женщину — и я рада, что это был ты, мой единственный. Ведь ты знаешь, что ты мой…

— Конечно, родная, я знаю! Ты только моя была есть и будешь! И я только твой, уже давно-давно только твой!

Дорога была вся в выбоинах, местами заросла травой, но, к счастью, дождя давно не было — не было и луж на дороге. Поначалу по обе стороны шла изгородь, но скоро она кончилась, и тогда дорога потянулась через лес. Ветви деревьев переплетались над ней, и получалась темная прохладная галерея, в которую лишь изредка, словно луч карманного фонарика, пробивался солнечный свет.

— Много трудностей было у нас на пути, но мы справились! Справились, потому что нас поддерживала наша любовь! Я люблю тебя, слышишь? Л-ю-б-л-ю!

— Да, мой Андрей, да! И я, и я л-ю-б-л-ю т-е-б-я!

Шел Мартино, шел, а галерея все не кончалась, и дорога не кончалась тоже, У Мартино уже ноги заныли от усталости, и он стал подумывать, не вернуться ли назад. Вдруг откуда ни возьмись — собака!

— Где собака, там и жилье! — решил Мартино, — Или, во всяком случае, человек.

Собака бросилась навстречу Мартино, радостно виляя хвостом, и лизнула ему руку, а потом побежала вперед по дороге, все время оглядываясь, идет ли за ней Мартино.

— Иду, иду! — говорил Мартино, которого все эго очень заинтересовало.

— Я как узнал, что это была Юлианна, что увезла тебя, очень на неё злился! А потом еще её это сватовство! У-х-х-х!

— Не злись, Андрюшка! Она не виновата. Она хотела, что бы мне не было больно. Ведь она помогла мне поверить в себя, измениться!

— А я тебя и той любил, моя девочка! Твои косички мне до сих пор снятся! Ты будешь их для меня заплетать?

— Зачем тебе это? Я уже выросла из косичек, или ты не заметил?

— А если у меня такая эротическая фантазия? Ты её не исполнишь? Ведь ничего шокирующего я не прошу — только косички и очки кругленькие.

— Прекрати!

— Катюша, ну мне очень хочется! П-о-ж-а-л-у-й-с-т-а!

— Ты бы приехал сначала. Может я за эти полгода так изменилась, что начнешь просить стрижку и президентские очки…

— Ты серьезно, что ли? Не пугай меня!

— Ну не пугайся ничего шокирующего… Все, читаем!

Постепенно лес стал редеть, проглянуло небо, и дорога привела к большим железным воротам.

За оградой Мартино увидел дворец. Все окна его были гостеприимно распахнуты, из трубы шел дым, а на балконе стояла прекрасная синьора, приветливо махала Мартино рукой и звала:

— Сюда, сюда, Мартино Упрямая Голова!

— Э! — обрадовался Мартино, — Я и не представлял, куда приду, но вы, оказывается, хорошо знали, кто к вам придет!

— Катюш, ты ведь знала, что я к тебе приду. Признайся — знала!

— Нет, родной, не знала. Только мечтала. Ведь ты читал дневние — чего спрашиваешь, — и Катя процитировала «За счастьем необязательно далеко ходить, достаточно повнимательнее приглядеться к тому, что рядом», вот ты и пригляделся…

— Да уж, пригляде-е-лся… Прости, меня, прости любимая!!!

— Я простила тебя, Андрюша. Давно простила! Я люблю тебя — и этим все сказано…

— А я как тебя люблю, девочка родная!!! Ну почему ты т-а-а-а-к далеко-о-о…

— Еще денечек остался, выдержим. Мы же и не такое выдерживали, ведь правда?..

— Ну… ладно… чего это мы совсем расклеились. Собрались, и вперед — к счастливому продолжению нашей сказки…

Мартино открыл ворота, пересек парк и вошел во дворец как раз в тот момент, когда прекрасная синьора вышла ему навстречу. Синьора была очень красива и одета куда лучше всяких фей и принцесс. И к тому же веселая‑превеселая.

— Так ты не поверил? — засмеялась она, — Чему? — удивился Мартино.

— Не поверил, что эта дорога никуда не ведет.

— Спасибо, Андрюша, что сохранил нашу любовь… Ведь если бы не ты… а ведь я уже начала терять надежду… — всхлипнула Катя.

— Ну что ты, солнышко! Как я мог… я бы не смог… лучше быть одному, чем с кем-то чужим. С кем-то кроме тебя… Ведь только в тебе моя жизнь, только ты моя радость и моё счастье! — Андрей тоже смахнул со щеки слезу — он ведь тоже не ожидал от судьбы такого подарка, такого огромного счастья, возвращения его самой любимой, самой родной девочки.

— И моя жизнь без тебя — не жизнь. Только ты, только с тобой! Кто читать продолжение будет, ты или я?

— Почитай ты, лучик мой. Я ведь слышал только как ты доклады докладываешь, а как сказки читаешь — ни разу…

— Еще бы! Слишком глупая история. По‑моему, на свете гораздо больше просто еще неизведанных путей, чем нехоженых дорог.

— Разумеется. Нужно только не бояться неизвестных дорог. А теперь идем, я покажу тебе дворец.

Больше ста залов было во дворце, и все они были забиты сокровищами — совсем как в сказках про спящих красавиц или про чудовищ, оберегающих свои богатства. Тут были алмазы, драгоценные камни, золото, серебро. А прекрасная синьора все говорила Мартино:

— Бери, бери все, что захочешь. Я одолжу тебе тележку, чтобы ты мог забрать все, что хочешь.

— Это сказка про тебя родная, ведь ты отдала мне всю себя! Спасибо!

Катя засмущалась и ничего не ответила, только продолжила читать.

Сами понимаете, Мартино не заставил себя уговаривать. Он доверху нагрузил тележку и отправился в обратный путь. Вместо кучера у него сидела собака. Это была ученая собака — она умела править вожжами и лаяла на лошадей, когда те начинали дремать или сбивались с дороги.

— Да уж, взял все, что мог!

— Поверь, Андрюша, я с удовольствием давала тебе все это. Никто меня не заставлял. Ты же знаешь, я упрямая — заставить меня сделать что-то чего я не хочу не-воз-мо-ж-но!

— Точно, упрямица моя сладкая! Читай уже!

В селе о Мартино уже и думать забыли — решили, что он погиб. И когда он вдруг вернулся, все очень удивились. Ученая собака выгрузила на площади все сокровища, вильнула хвостом в знак прощания, снова забралась на тележку и скрылась в облаке пыли.

— Вот и нашу любовь уже похоронили… Но мы им всем докажем, малышка, что не так-то просто нас победить! Мы будем вместе вопреки всем!

— Да, Андрюша, да!

— Скажи… ну скажи мне…

— Я…ТВОЯ, Я ВСЯ ТВОЯ и ТОЛЬКО твоя! А ТЫ МОЙ!!!

— Я ТВОЙ, Я ТОЛЬКО ТВОЙ… А ТЫ МОЯ!!! Никому никогда не отдам! — эхом повторил за ней Андрей.

Мартино сделал богатые подарки всем — и друзьям, и недругам — и раз сто вынужден был повторить свой рассказ про все, что с ним приключилось. И всякий раз, когда он умолкал, кто‑нибудь из его односельчан бежал домой, запрягал лошадь и пускался вскачь по дороге, которая никуда не ведет.

— Но мы никому не покажем дорогу к нашему замку…

— Никому… чтобы не помешали нашему счастью, любимая! Я так люблю тебя!

— И я… Я люблю тебя!

К вечеру все они возвращались. У всех были вытянутые от огорчения лица: дорога, уверяли они, вела прямо в болото, в чащу леса, в заросли колючего кустарника. Не было там ни железной ограды, ни дворца, ни прекрасной синьоры, раздающей богатства.

А все потому, что некоторые сокровища открываются только тем людям, которые первыми проходят по нехоженым путям! Как Мартино Упрямая Голова.

— Я так счастлива, любимый, что нам открылась эта дорога! Ты себе представить не можешь!

— Это я не могу?! Я намного более счастлив!

— Нет, я!

— Нет, я-я-я!

И оба счастливо засмеялись. Ведь завтра вечером они уже будут вместе. Это ли не счастье?!

***

— Паша, здравствуй!

— Здравствуй, Рита!

— Как вы там с Андрюшей справляетесь?

— Ну, вот завтра еще одна встреча и вечером отправлю тебе сыночка. Ты его не узнаешь…

— Не пугай меня!

— Наоборот! Наоборот! Он прекрасно выглядит. Глаза опять засияли…

— Я что-то такое начала замечать еще в Москве. Неужели он излечился, вышел из своего пространства… — Маргарита Рудольфовна уже не слышала мужа, — Может он понял наконец, что эта Пушкарева — пустое… Как была странной, так ею и осталась…

Павел Олегович решил не посвящать жену в дела сына, предоставив ему самому с ней разбираться. Да и Андрей уже давно должен был научиться отстаивать свою точку зрения, и, тем более, свою любовь перед матерью.

А Маргарита… — она все-равно слышит только то, что ей хочется.

А Маргарита Рудольфовна действительно решила, что Андрей вышел из состояния замкнутости, ставшего привычным всему окружению: «Съездил мальчик в Лондон, вырвался из кабинета, постоянно напоминающему об этой странной девочке, об этой Кате… Развеялся…» И решила, что пришло время действовать и напомнить сыну, кто находился с ним рядом все это время. Ведь ему уже 31 год, а время бежит…

***

— Кирочка, детка, здравствуй!

— Здравствуйте, Маргарита!

— Как дела? Вы справляетесь без Андрюши?

— Работаем. Он вместо себя Пушкаревского клона оставил, этого Зорькина. Меня близко к священному кабинету не подпускает. Общаемся в-основном через секретарш…

— А у меня для тебя хорошие новости… — пропела в трубку Маргарита.

— Знаете, я уже не очень верю, что такое бывает, — Кира театрально вздохнула.

Вообще, с того злополучного совета их общение с Маргаритой напоминало театр абсурда — Кира отрицала желание Андрея вернуться к ней, а Маргарита Рудольфовна пыталась убедить её в обратном. И, что самое удивительное, ей это удавалось. Кира снова начинала строить планы совместной жизни с Андреем, а его мать только поддерживала её в этих заблуждениях. А когда их совместные планы благополучно рушились самим Андреем, обе женщины, как в гипнотическом сне, пережидали какое-то время — и все возвращалось на круги своя. Маргарита уговаривала — Кира начинала строить новые планы — Андрей рушил.

Вот и сейчас Маргарита заговорила, а Кира, как зомби, послушно внимала и начинала надеяться…

— Деточка, ну что же так мрачно?! Я говорила с Павлом Олеговичем. И, знаешь, он меня обрадовал. У Андрюши исправилось настроение. Он стал улыбаться. Может просто давно стоило вырвать его из этого кабинета, где он просто зарылся в воспоминаниях и переживаниях? Видишь, хватило каких-то пяти дней, и он начал забывать о своем странном увлечении.

— Но, Маргарита…

— Да, знаю… знаю… Увлечение стало затяжным, но только потому, что Паша вернул эту странную девочку. Признайся, она все равно принесла пользу компании. А её уход?! Она опять показала своё упрямство. А ведь Андрей начал излечиваться. Ну ты же понимаешь, что это уже не увлечение, а уязвленное мужское самолюбие…

— Я так уже не думаю…

— А я думаю, я даже уверена в этом. Сейчас, когда он приедет домой довольный результатами переговоров, любящей женщине нужно только похвалить, приласкать… Увидишь сейчас это точно сработает! Завтра поедешь со мной в аэропорт.

— Вы уверены, что это хорошая идея?

— Да! Я уверена! Паша был очень доволен. И Андрей, наверняка, тоже доволен результатами переговоров. Вот и подхватим его. Пригласим отметить удачу в уютный ресторанчик с живой музыкой. Потанцуете… И он вспомнит… поймет, что только ты была, есть и будешь… рядом…

— Ну…

…И Кира с Маргаритой снова закружились в своей фантасмогории…

***

Андрей елозил в кресле самолета, не мог успокоиться.

Даже стюардессы, всегда угождающие ему, в этот раз старались проскользнуть побыстрее мимо.

Ну вот, наконец и Москва. Минуты до приземления кажутся часами.

Жданов сорвался с кресла и, расталкивая пассажиров приготовившихся к выходу из самолета, первым выскочил на трап. Семимильными прыжками проскочил эскалатор… пробежал по зеленому коридору…

Какое счастье, что он оставил чемодан в Лондоне — не нужно ждать прибытия багажа!

Рванул в зал ожидания. Сразу почувствовал… а через секунду и увидел ЕЁ…

Катя стояла, спрятавшись за колонной, в стороне от основной массы встречающих.

Она пыталась высмотреть Андрея в толпе, вывалившейся из зоны прибытия.

Он подбежал, молча обнял со всей силы и, не дав вымолвить ни слова, все также молча потащил девушку к стоянке такси.

***

Никто из них не заметил Маргариту Рудольфовну и Киру, которые стояли в центре зала, прямо напротив дверей выхода пассажиров в зал ожидания.

***

В такси Андрей еле выдавил из себя адрес и снова схватился за Катину руку. Так и держал, поглаживая её маленькую ладошку, глядя в глаза, и даже не делал никаких попыток поцеловать. «Так и должно быть», — думала она, затаив дыхание, зная, что его глаза ласкают ее в призрачном свете проносящихся мимо уличных фонарей. Андрей не смел оторвать от нее взгляда, как будто боялся, что она — видение, которое может исчезнуть, если он будет недостаточно бдительным.

Когда такси остановилось возле дома Жданова, Катя чувствовала, как пылает от взглядов любимого каждый дюйм ее тела.

Андрей с трудом вставил и повернул ключ в замке. Он даже и не подумал включить свет в коридоре, и, как только дверь захлопнулась за его спиной, обнял Катю и накрыл ее губы своими.

Невероятное чувство узнавания потрясло девушку. Как она могла думать, что их чувства безвозвратно ушли в прошлое. Нет, они возродились, возродились, чтобы здесь и сейчас запылать с новой силой!

Катя мысленно перенеслась в гостиницу, где впервые познала незабываемое счастье.

Руки Андрея обнимали ее, и каждое прикосновение его губ, его тело, его запах были невыносимо родными и знакомыми. И Катя почувствовала, что весь прошедший без любимого год был лишь прологом к этому моменту, к этому воссоединению.

Как могла она отказываться от этой любви, от главного в своей жизни? Больше она никогда-никогда не допустит повторения их взаимного страдания! Она не позволит глупым обидам затмить свой разум и позволит говорить только сердцам!

С легким всхлипом Катя обвила руками шею Андрея и прижалась к нему плотнее. Его тело напряглось, поцелуи стали более жадными, ищущими.

— Не здесь, — простонал Андрей, с трудом взяв себя в руки, — не хочу ничего делать здесь — стоя и в одежде!

Катя засмущалась, нашла в себе силы оторваться от любимого и судорожно начала теребить пуговку на его пиджаке.

Туман желания застилал глаза, но Андрей почувствовал её отстраненность и внезапное охлаждение. «Нет! Только не это! Что опять я сделал не так? Отпустить сейчас я её все равно не смогу!»

— Ласковая моя, родная, иди сюда! — решившись, Андрей прижал ее к себе, расставив ноги так, чтобы она могла как можно теснее прильнуть к нему, — Ты считаешь, в таком состоянии я смогу остановиться? — притворно сердито осведомился он, — Да мы с тобой сейчас… поставим рекорд скорости!

Схватив девушку в охапку, он понес ее на диван. Пока шел, сорвал с неё пальто, избавился от своих пиджака и рубашки, но, когда его пальцы взялись за пряжку ремня, Катя остановила его.

— Позволь мне, — сказала она, встав на колени, и расстегнула ему пряжку ремня и молнию на брюках.

Андрей пока срывал платье с её плеч.

Когда Катя дотронулась до его обнаженной плоти, судорожно вздохнул и опрокинул ее на кровать.

— Извини, — пробормотал он, скользнув рукой ей под подол и поглаживая внутреннюю поверхность бедер. И тут она пожалела, что на ней колготки, а не чулки, но его пальцы уже добрались до талии.

— Разреши, я… — невнятно пробормотал он, стаскивая с нее сразу и колготки и трусики, — Прости… — И он одним резким движением овладел ею. Она застонала и подалась ему навстречу.

Все кончилось очень быстро, как он и обещал, но Катя пришла в такое возбуждение, что, когда он извергнул в нее свое горячее семя, она хрипло вскрикнула от восторга. Ее тело дрожало, дыхание было прерывистым, и она вдруг ощутила, что их сердца бьются в унисон.

— Прости, — снова сказал он, а она, подняв руку, нежно погладила его разгоряченное лицо.

— За что? — прошептала она. И затем, зная ответ, но желая, чтобы он сам его произнес, добавила: — Разве это не было хорошо?

Андрей приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее.

— Для меня? — переспросил он, — О да! Но я хотел сделать все правильно.

— Правильно… — повторила Катя, — Но я думала…

— Ты думала? — эхом отозвался Андрей, насмешливо глядя на нее, — Хотелось бы мне знать, что ты думала! Опять что-то напридумывала себе, глупышка?

— А что такое правильно? — смущаясь, все же решила уточнить Катя.

— Теперь я понимаю, что для нас ВСЁ! ВСЁ ПРАВИЛЬНО! Всё так и должно быть!

Ты хоть понимаешь, что возродила меня к жизни? Что я так обезумел от страсти, что не мог дождаться, пока ты разденешься?

Катя усмехнулась.

— Ну… что-то вроде этого… никогда бы не поверила, что на этой маленькой тахте можно получить такое огромное удовольствие… — сказала она, сама удивившись появившемуся в голосе игривому тону опытной женщины, и неуверенно взглянула на Андрея.

Он, увидев, что ее глаза настороженно потемнели, и, почувствовав, что её тело напряглось в ожидании ответа, добавил:

— Да! Это было потрясающе! Но я иного и не ожидал. Когда мужчина любит женщину так, как я люблю тебя, иначе быть не может.

Лицо Кати прояснилось как по мановению волшебной палочки.

— Ты так думаешь? — исчезла неуверенность и скованность.

— Да, именно так, — сказал Андрей, отметая малейшие её сомнения.

Он повернулся на бок и снял с нее трусики и колготки, остававшиеся на уровне лодыжек, избавился от них. Разобрался с остатками одежды, что смоталась у нее вокруг талии.

— А теперь, когда ты такая хорошенькая и голенькая, я тебе это докажу еще раз, — добавил он, прижимаясь лицом к ее вздрагивающему животу, — Согласна? Но я все же хочу принять душ с дороги и дойти до спальни.

Катя была более чем согласна, и он блестяще доказал ей это.

Андрей был, бесконечно изобретателен. Его руки, его губы, его язык заставляли ее познать всю силу собственной чувственности. Она никогда не подозревала, что у нее на теле так много эрогенных зон, и вскоре потеряла счет его прикосновениям, ласкающим и возбуждающим ее.

Андрей покрывал поцелуями каждый дюйм ее тела — шею, плечи, грудь, нежный изгиб бедер. Он целовал даже запястья, лодыжки, и изумительно чувствительную кожу под коленками.

Затем он заставил ее сесть на него верхом, и тогда она почувствовала, что он вошел в нее весь, до отказа. Он показал ей, как надо двигаться в такт с ним, и она навсегда запомнила собственный образ — всадница, скачущая с запрокинутой от восторга головой, верхом на его бешено вздымающемся теле.

Он любил ее, пока она полностью не раскрепостилась. Ее ногти вцепились ему в плечи, и она позволила потоку наслаждения унести себя туда, где она еще никогда не бывала. Головокружительное чувство завершения застало ее плывущей в пространстве почти без сознания…

Следующая * Предыдущая