Следующая * Предыдущая

Звонок пятый

Вечерние звонки стали наркотиком. Ни Андрей, ни Катя уже не могли представить себе, как они обходились раньше без этих сказок на ночь. Каждый в этой игре выбрал себе роль: Андрей стал рассказчиком, Катя — безмолвным слушателем.

Они очень комфортно чувствовали себя в этом придуманном сказочном мире. Мире, который с каждым комментарием Андрея, начал наполняться знакомыми образами, воспоминаниями и ощущениями. Мире, который разрастаясь и обогащаясь невысказанными вслух ремарками, стал приближать их к настоящей невыдуманной жизни. Каждый следующий звонок все больше и больше наполнялся магнетизмом и пониманием простой истины — Катино молчание не может длиться бесконечно и односторонние повествования Андрея должны вскоре закончиться.

Не может и не сможет существовать в любви вечный МОНОЛОГ! ОН, как никакое другое чувство, требует подпитки надеждой и верой в счастье, ОН обязан стать ДИАЛОГОМ — ведь только так сможет возродиться из руин непонимания и обид их любовь.

— Катюш, я вчера рассказывал тебе, что мой НОС удостоился обсуждения в коридорах «ЗимаЛетто». Вот и сказку подходящую нашел. Раз я сам из кабинета носа не кажу, то хоть его (нос) погулять пошлю…

Как убежал нос

Синьор Гоголь рассказал как‑то историю об одном носе, который катался по Невскому проспекту в коляске и проделывал невероятные вещи.

— Надо же! Прям русский Нострадамус! Мише́ль де Нострда́м, Нострада́мус (1503-1566) — французский астролог, врач, фармацевт и алхимик, знаменитый своими пророчествами И как он предсказал мои шатания по Питеру?! — решился на откровенность Андрей, — Правда я был не в коляске, а в джипе, но сути дела это не меняет.

Такой же нос проказничал однажды в Лавено, на озере Лаго Маджоре.

«Андрей был в Питере… Что он здесь делал? Неужели искал меня?!! — Катя боялась поверить, что это может быть правдой, — Нет, наверное в командировку приезжал!..»

— Ну,.. до совсем невероятных вещей я не дошел… А вот по парапету на набережной прогулялся! Знаешь как здорово! Ощущение полета!

«Ненормальный! А  если бы свалился! Я бы не выжила! Хорошо, что я только сейчас об этом узнала, а то бы оббегала всю набережную! Никогда, слышишь, никогда не пугай меня так! — Сердце неприятно сжалось и Катя судорожно в голос вздохнула… Спохватилась… — Ой, тише, он же мог услышать! Глупая, ну и чего же я боюсь. Ведь Андрей давно догадался, кто ему звонит. Нет, все равно приятно звонить вот так, анонимно. Он вдруг кажется совсем другим, правдивым, открытым… Где ты был ТАКОЙ? Или был? А я, прикрывшись своим упрямством, не увидела, не почувствовала, опять сбежала?»

Андрей, конечно, услышал ЕЁ вздох. Разве мог он пропустить хоть малейший знак! Но виду не подал. Губы растянулись в счастливой улыбке.

«Волнуется, девочка моя. Волнуется за меня, значит питает нежные чувства… А может и любовь еще жива?.. Хорошо, что Катюша сейчас на расстоянии — не выдержал бы! Прижал бы к себе крепко-крепко, мою такую милую сладкую нежную, зацеловал бы до потери сознания!

Вот-вот, Жданов! Вот это и отталкивает Катеньку — твои непредсказуемые порывы! А ведь когда-то, в заплетенно-косичковый период, она с радостью ловила малейшие проявления моей нежности и любви и принимала и понимала любым… Как много потерял… сколько недодал… понимания, заботы, нежности, любви, веры… Ведь не убежала бы… и не бежала бы, если бы была уверена в моих чувствах, в открытости, в честности, в правдивости слов и поступков. А что мешало? Страх оказаться непонятым и даже осмеянным. КЕМ? Не хватило твердости и решительности встать и развязать все ненужные узлы и узелки ставших тяготить отношений. С КЕМ? Боязнь обидеть, задеть… КОГО? Ведь сам говорил, что Кира сильная. А Катя… Катя тоже оказалась сильной. А сильной ли? Нет, хрупкой, ранимой. И как сумела выстоять?! Ведь знал, знал, с каким трудом собрала себя после истории с Денисом!.. Растоптал, разрушил все самое светлой, что случилось в моей пустой жизни. Другие не поймут… Да какое дело до других!!! Я и КАТЮША — вот весь мой мир, вся моя жизнь. А сейчас, без девочки любимой, лучше мне?! — только робот… робот… робот… Ты молодец, Катюша, умела подняться, собралась и показала всем им! А наши растерзанные души мы вылечим, я теперь уверен! Верь мне, любимая!»

Пауза затянулась… Спохватившись, Андрей продолжил:

Однажды утром синьор, который жил напротив причала, встал и пошел в ванную комнату. Он собирался побриться, но, взглянув в зеркало, вдруг закричал не своим голосом:

— На помощь! Спасите! Мой нос!…

На лице у него не было носа. Вместо него осталось ровное, гладкое место. Синьор, в чем был, выбежал на балкон как раз вовремя, чтобы увидеть, что его нос выходит на улицу и быстро направляется к причалу.

— Стой! Стой! — закричал синьор, — Мой нос! Хватайте его! Держите его!

Люди смотрели на балкон и смеялись:

— Нос украли, а лысину забыли?! Нехорошо, ай, как нехорошо!

«Так и ты, Катюша, убежала от меня. Вот уже второй раз…»

Синьору оставалось только одно — выбежать на улицу и пуститься в погоню за беглецом. К лицу он прижимал платок, словно у него был сильный насморк. К сожалению, на причал он примчался, когда паром уже отошел.

«…А я, как и в первый раз, не смог тебя остановить…»

Тогда синьор отважно бросился в воду и поплыл вдогонку за ним. А пассажиры и туристы кричали ему что было мочи:

— Давай! Давай! Жми!

Но паром уже набрал скорость, и у капитана не было ни малейшего желания возвращаться ради какого‑то опоздавшего пассажира.

«…Как и в первый раз, я опоздал всего-на ничего и не застал уже никого… — Андрей ухмыльнулся, — Вот какой каламбур случился. Как и моя жизнь без тебя, Катюша, сплошная неразбериха — сплошной каламбур, что выскакивает ни к селу ни к городу!»

— Подожди следующего парома! — крикнул ему один моряк, — Он ходит каждые полчаса.

«Как и в первый раз, нашлись благожелатели, отговариватели… Рома, мама, Кира… Почему они все никак не поймут меня, вроде близкие люди, вроде должны знать и понимать меня как никто… А, оказывается, только ТЫ, только ТЫ, Катюша, способна по-настоящему понять меня! Но в этот раз я не поддамся, я стал сильным, я уверен, уверен на тысячу тысяч процентов, что мне нужна только ты. Только ТЫ, слышишь? Чувствуешь?!»

Синьор страшно огорчился и направился обратно к берегу, как вдруг увидел, что его нос плывет по озеру на своем плаще.

— Ах вот как?! Значит, ты только притворился, будто хочешь сесть на паром! — закричал синьор.

Нос невозмутимо продолжал смотреть вперед, словно старый морской волк, и даже ухом не повел. Плащ медленно, будто медуза, покачивался на волнах.

— Да куда же ты? — в отчаянии закричал синьор.

Нос не удостоил его ответом, и несчастному синьору пришлось вернуться на берег.

«Да, ты меня понимаешь как никто другой, но и простить и оправдать для себя мои идиотские проступки никак не можешь… Вот и делаешь вид, что равнодушна, что тебе нет до меня никакого дела. Но ты забываешь, любовь моя, что я читал твой дневник. И я понимаю и принимаю все твои колебания. Из-за меня ты так страдала! Нет и не будет мне прощения. Но я все-же жду его от тебя… Наверное я идиот, нет осел… Но я верю — ты ненавидишь меня, потому-что любишь. А любя можно… нет, просто НЕОБХОДИМО простить МЕНЯ и жить дальше… СО МНОЙ!»

Пробравшись сквозь толпу любопытных, он пошел домой. Поднявшись к себе, он заперся, велел служанке никого не пускать к нему, сел перед зеркалом и принялся рассматривать гладкое ровное место, которое осталось у него вместо носа.

«Знай, что я, как и ты, считал дни, часы, минуты, секунды до встречи с тобой в тот длиню-ю-ю-щий командировочный месяц. И сейчас, я считаю, считаю часы моей жизни БЕЗ ТЕБЯ, потерянные нами часы… Ведь если бы ты поверила счастливее меня не было бы человека на Земле! Я ведь ВЕСЬ для тебя! ВСЕГДА для тебя! ВСЁ для тебя! ТОЛЬКО для тебя! Служил бы, оберегал бы, обожал бы… каждую твою частичку, каждый твой вздох!»

А спустя несколько дней один рыбак из Ранко, выбирая свои сети, обнаружил в них беглеца, утонувшего посреди озера, потому что плащ его был слишком дырявым. Рыбак решил отнести нос на базар в Лавено.

«Я тону без тебя, любимый мой! Изо всех сих барахтаюсь, чтобы как-то продержаться над болотом повседневности и не захлебнуться жуткой депрессией. У меня это очень плохо получается, держусь из последних сил. Приди, спаси меня! Ведь гордыня никак не отпустит и тянет камнем на дно… Я ужасно боюсь!.. Боюсь своего неверия, боюсь, что снова предашь. Почти верю тебе, но все равно боюсь! Но в боязни своей знаю, что только ТЫ, только ТЫ, сердце моё, способен на чудо. Потому и не хватаюсь за соломинку, что протягивает мне Миша. Знаю, не спасет меня она. Приди, родной! Приди и протяни руку, вытащи из этой холодной трясины, обними покрепче, согрей! Ведь только в твоих объятиях я чувствую, я дышу полной грудью, я живу!»

— Вот ведь какой рачительный хозяин! Выгоды своей не упустит. Сразу просек, что тут можно хорошо заработать! — Андрей задумался, — Знаешь, Кать, я ведь тоже сейчас ничего просто так не делаю, все досконально проверяю. А раньше, помнишь, всю энергию на ненужную борьбу с Сашенькой тратил, все доказать что-то стремился. Мальчишка! Я повзрослел, Катюш. Честно! Ну, ты и сама, наверное успела заметить, что «процесс пошел»… Сейчас ты и не узнаешь меня. Таким серьёзным и жестким бизнесмЭном я стал, что сам себе удивляюсь! «Меня не мешало бы смягчить немного, а, Кать? Так нежности твоей не хватает. Чтобы ручку на лоб положила и успокоила. Как быстро проходит головная боль и напряжение с прикосновениями твоих пальчиков!»

Служанка синьора в тот день тоже отправилась на базар за рыбой. Там она и увидела хозяйский нос. Он гордо красовался среди линей и щук.

— Да ведь это же нос моего хозяина! — испугалась служанка, а потом сразу же сообразила: — Дайте мне его сюда, я отнесу домой!

— Чей это нос — меня не касается! — заявил рыбак, — Я его выловил, я его и продаю.

«Как Мишенька? Увез тебя от меня и радуется?! Удушил бы, гада сладкоголосого! Ну за что он свалился на нашу голову?! Ведь и тебе он ни к чему… я уверен! А друг у тебя уже есть — Зорькин. Знаешь, я с ним смирился уже, даже согласен на ваши уединения и перешептывания. Я даже разрешу ему иногда тебя обнять и поцеловать… но только в щечку, Кать! И при условии, что я потом это место хорошо мылом отмою и заново зацелую! Потому что только следы моих поцелуев должны быть на твоей нежной коже!»

— За сколько?

— На вес золота, разумеется! Это ведь нос, не рыбешка какая‑нибудь!

Служанка побежала домой и рассказала все хозяину.

— Дай ему все, что он попросит! Я хочу, чтобы мой нос вернулся на место! — в отчаянии закричал синьор.

«А ведь Ромка твой адрес узнал, паразит. Подсунул мне — вину свою чувствует. Но ведь нет уже его вины, правда, Кать? Все теперь только между мной и тобой. И ты у меня не на вес золота — ты намного-намного больше! Все сокровища мира готов за тебя отдать!»

Служанка быстро подсчитала, что нужно страшно много денег, потому что нос был довольно большой, надо было триста ужасных тысяч и тринадцать девятищ с половинкой. Чтобы собрать столько денег, ей пришлось даже продать свои сережки. Но она очень любила своего хозяина и поэтому без сожаления распрощалась с ними.

Служанка купила нос, завернула в платок и принесла хозяину.

— Ты тоже для меня столько сделала! Спасибо, Катенька! Спасибо, госпожа президент! Только благодаря тебе компания выжила! И нет слов, которые могут выразить мою благодарность и преклонение перед тобой! Все тебя очень любят и помнят. Очень хотят увидеть или хотя-бы услышать. Кать, девчонкам может позвонишь? А, впрочем, как знаешь…

Нос спокойно позволил принести себя домой и даже нисколько не возмутился, когда хозяин осторожно взял его дрожащими руками за кончик.

— Отчего же ты убежал, глупенький? Что я тебе такого сделал? — спросил синьор.

«Милая, я сделал, сделал… знаю, понял, осознал, каюсь — каждую секундочку каюсь. Но ведь ты сама сказала, что простила?! Осталось только чуть-чуть поверить! Пожалуйста, молю!»

Нос посмотрел на него искоса, недовольно поморщился и сказал:

— Знаешь, если хочешь, чтобы я оставался на месте, не ковыряй больше пальцем в носу. Или стриги, по крайней мере ногти!

— Вот и эта сказка закончилась… Кать, я вспоминаю как ты Сашеньку осадила на том, первом, собрании после Египта. Тоже искоса посмотрела и носик сморщила. Ой, извини, извини, только похвалился своей серьезностью, и вот, опять мальчишка пробивается, — и игриво заметил Жданов, — Твое влияние! Мне так легко с тобой! Как и раньше — способен горы свернуть! «А с тобой, как с хрустальной вазой обращаться буду. Только вернись ко мне!»

Катя легонько обвела пальчиком трубку, словно щеку Андрея погладила. «Как я люблю ТОГО мальчишку! Как я люблю ЕГО улыбку! Знал бы ты, любимый, как часто я вижу её во сне. Ту твою улыбку, в которую я влюбилась, еще не зная кто ты!»

— Кать, ты же знаешь… Несмотря на внушительные размеры моего, ставшего таким знаменитым НОСА, я не очень люблю совать ЕГО не в свое дело. Но как-то так случилось, что я слышал, как вы говорили с подружками о мороженом. Ты сказала, что любишь пломбир, правильно? А я — шоколадное…

Катюш, у меня к тебе просьба… Ничего криминального, поверь!.. Купи себе завтра своё любимое мороженое. Мы будем читать «Вкусную сказку»… и лакомиться!

И… спокойной ночи, Катенька? — Андрей разрешил себе небольшую вольность, прошептал еле слышно, — Пусть Оле-Лукойе раскроет над тобой свой цветной зонт, малышка!

«И тебе, любимый, спокойного сна! Ты мне приснишься?»

«Я обязательно прийду к тебе во сне, девочка любимая, удостовериться, что все хорошо!»

Так и случилось.

Катя увидела во сне цветной луг с диковинными цветами. Цветы колыхались под порывами теплого ветерка и издавали чудесные ароматы. И Андрей приближался к ней с огромным букетом…

Андрей же уснул почти мгновенно и спал без сновидений, только чувствовал будто легкий ветерок с незабываемым, чудесным, только Катиным фруктовым ароматом ласкает его лицо.

Следующая * Предыдущая