Следующая * Предыдущая

***

После благоустройства своей квартирки Катя, как и было договорено, начала работать у Юлианны. Правда всю работу брала на дом и выбиралась из своей норки только для встреч с Андреем. За работой ей кое-как удавалось отрешиться от воспоминаний, выбросить из головы волнующие ощущения, вызванные любимым голосом, от желания коснуться, провести ладонью по заросшей после длинного рабочего дня щеке, от фантазий о более интимных прикосновениях.

Сейчас Катя и Андрей подолгу говорили по телефону. Гуляли. Ужинали и танцевали в уютных ресторанчиках. Она несколько раз в неделю оставалась у Андрея на ночь. На выходные поехали на дачу друзей, чтобы не столкнуться с Маргаритой и Кирой.

 ***

Приближался показ и Андрею приходилось все больше и больше времени проводить на работе.

***

Катины родители по-прежнему не знали, что она переехала в Москву. Зорькин, хоть и столовался у них, секрета не выдавал.

Павел Олегович собирался в Москву только к показу. А без тяжелой артиллерии в лице отца объявлять о своих планах Маргарите Андрей все же побаивался. Ему не хотелось перед показом и постоянной нервотрепкой во время его подготовки, быть под прессом постоянных упреков и уговоров матери.

Но на подаче документов в ЗАГС Жданов настоял. И Кате ничего не оставалось, как согласиться.

***

Успокоенная и направленная Маргаритой Рудольфовной Кира начала новое N-ное покорение Жданова.

Она чаще стала появляться у него в кабинете, благо повод был — показ. Стала подавать креативные идеи и дольше задерживаться на работе. В общем, стала напоминать прежнюю, только начавшую работать в компании и полную энтузиазма Киру. Никаких внешних посягательств на Жданова с её стороны не наблюдалось, и Андрей без задней мысли обрадовался такой неожиданной помощи. Кира допоздна засиживалась с Андреем и Николаем и принимала активное участие в принятии важных для продвижения компании решений.

Андрей предпочитал не рассказывать Катюше о такой активности Воропаевой, не желая её тревожить, но Зорькин разливался соловьем…

Катя доверяла Андрею и не опасалась измены или отступления от принятого решения с его стороны, но активность Воропаевой вызывала подозрения. Катя даже не сомневалась в том, что все это происходит при активной поддержке Маргариты. Поэтому, когда Андрей порывался обнародовать их отношения, Катя настаивала на его разговоре с матерью.

***

— Родной, как же ты не понимаешь, если твоя мама будет против нашей свадьбы, в первую очередь пострадаешь ты. Ты будешь мучаться, страдать. Ты же очень её любишь, ведь так?

— Солнышко моё, ты для меня самый важный, самый важный человечек на свете!

— Андрюш! Но ты же не можешь поссориться из-за меня с родителями. Я этого себе никогда не прощу. Да и ты храбришься сейчас, а потом…

— Я же тебе говорил, любимая, папа очень «За»…

— А мама… мама, родной. Она никак не может со мной смириться.

— Кать, ну я же уже взрослый мальчик и сам могу принимать решения в своей жизни!

— Скажи, ты и вправду ничего не видишь?

— А что я должен видеть?

— Вот, Кира активизировалась… Явно с подачи твоей мамы…

— Вот Зорькин… вот докладчик! Ну при чем здесь Кира? Она просто поняла, что нужно помочь компании, а не носиться со своей обидой на весь свет.

— Какой же ты у меня наивный!

— Я?! Да, я наивный… Но, к твоему сведению, я слыву очень принципиальным бизнесменом!

— Ну, согласимся с этим утверждением на 90%.  Потому как в отношениях с женщинами… в отношениях с женщинами ты все равно наивен!

— Ты на что намекаешь?..

— Всё, закончили… Андрюш…

— Я на тебя обижен, — пробурчал Жданов и надул губы как малый ребенок.

— Ну Андрю-ю-ю-ш… Я же ВСЯ ДЛЯ ТЕБЯ, а ТЫ…

— ВЕСЬ ДЛЯ ТЕБЯ… весь-весь-весь… Любишь?

— Больше, чем мороженое!

— Ка-а-а-ть!

— Люблю т-е-б-я! Честно-честно! Вот такого, всего такого наивного, но ужасного романтика, такого всего моего!

— Вот так-то! …И я люблю! Крепко-крепко! Всегда-всегда… любую-прелюбую!

— Давай почитаем?.. Сам выберешь?

— Конечно сам! Я же у тебя самостоятельный!

— Да уж…

ПРО МЫШОНКА ИЗ КНИЖОНКИ

Этот мышонок всю свою жизнь прожил в тоненькой дешевенькой книжонке — знаете, из тех, в которых рассказы в картинках. Надоело мышонку жить в этой книжке, и решил он поменять себе квартиру — найти другую, где бумага была бы получше на вкус и хотя бы пахла сыром. Собрал он все свои силенки и как прыгнет!.. Так он оказался вдруг в настоящем мире, среди настоящих живых мышей.

— В «ЗимаЛетто»… — хихикнула Катя

— Будем считать, что там… Но мышонок был очень симпатичный…

— Не придумывай, мы же оба с тобой знаем какой…

— Очень-очень симпатиШный!  И необычный! Я настаиваю!

— Ну ладно…

— Скуаш! — сразу же испугался он, почуяв запах кошки.
— Что он сказал? — удивились мыши, пораженные столь непонятным языком.
— Сплум, бах, плюм! — сказал мышонок, который умел говорить только на том языке, на каком делались подписи к рисункам в его книжонке.
— Наверное, он иностранец! — заметила одна старая корабельная мышь, которая, прежде чем уйти на пенсию, служила на Средиземном море. И она попыталась заговорить с ним по-английски.
Но мышонок посмотрел на нее, ничего не понимая, и сказал:
— Циип, фниш, броик.
— Нет, это не англичанин, — заметила корабельная мышь.
— Тогда кто же?
— Пойди разбери кто!

— Он гений экономики был вот кто!

— И служил кем-то между калькулятором и записной книжкой…

— А это он сам так про себя думал… Люблю тебя! Прижмись ко мне покрепче, чтоб почувствовал…

— …

— Хо-р-о-ш-о!

— Продолжай, не отвлекайся…

Так и прозвали мышонка — Пойди-Разбери — и относились к нему как к деревенскому дурачку.
— Пойди-Разбери, — спрашивали его, — какой сыр тебе больше по душе — пармиджанский или пошехонский?
— Сплинг, грон, цицицаир, — отвечал мышонок из книжонки.
— Спокойной ночи! — смеялись мыши. А самые маленькие мышата вдобавок дергали его за хвост — им хотелось послушать, как он смешно будет сердиться:
— Цоонг, сплаш, скуарр!

— Какие они все были глупые!

— Но ты же мои деловые качества быстро оценил.

— Да… и не только деловые… только не понял сразу.

— Бывает…

— Катька! Не дразнись! Поцелуй лучше!

— Нет, пока сказку не закончишь не проси. Знаю чем все закончится, а сказку дослушать хочется!

Однажды мыши отправились на мельницу, где лежало много мешков с белой и желтой мукой. Мыши прогрызли мешки и принялись уплетать муку. Только и слышно было, как они дружно щелкали зубами:

— Крик, крик, крик!
Впрочем, так делают все мыши на свете. Только мышонок из книжонки щелкал зубами совсем по-другому:
— Крек, скрек, скерекек.
— Научись хотя бы есть, как порядочные люди, — проворчала корабельная мышь. — Будь ты на корабле, тебя за это уже давно выбросили бы в море. Ты понимаешь хотя бы, что неприятно слушать твое чавканье?
— Кренг, — ответил мышонок из книжонки и снова забрался в мешок с мукой.

— Смелая моя девочка! Не побоялась снова в «ЗимаЛетто»вскую муку нырнуть!

— …

Корабельная мышь подала остальным мышам знак, и все они тихо-тихо удалились, покинув «чужака» на произвол судьбы, уверенные, что он не найдет дорогу домой.
Мышонок как ни в чем не бывало продолжал лакомиться мукой. А когда заметил наконец, что остался один, было уже слишком темно, чтобы возвращаться домой. И он решил провести ночь на мельнице. Он уже и задремал было, как вдруг в темноте вспыхнули два желтых семафора и послышались осторожные шаги четвероногого охотника. Это был кот!

 — Скуаш! — в ужасе воскликнул мышонок.
— Граграньяу! — ответил ему кот. Он, оказывается, тоже был из книжки! И настоящие коты прогнали его, потому что он не умел говорить «мяу» как полагается.
Изгнанники обнялись, поклялись в вечной дружбе и всю ночь провели в разговорах на своем странном книжном языке. Они прекрасно понимали друг друга!

— Как хорошо, что ты вернулась, любимая!

— Как хорошо, что ты тоже оказался из книжки, родной!

Обнялись покрепче и замерли надолго, а потом прошептали друг другу в губы: Я ВЕСЬ\ВСЯ ДЛЯ ТЕБЯ а ТЫ ВЕСЬ\ВСЯ ДЛЯ МЕНЯ!

***

Андрей хотел объявить всему миру о своем примирении с Катюшей, но девушка упрямилась.

Всеми правдами-неправдами он все-же добился её обещания подумать о появлении на показе.

— Андрюш, я не уверена. Да и родители еще не в курсе. Ты хочешь проявить меня, но знай — мой папа тут же объявит комендантский час.

— Неужели до сих пор он не избавился от своих командирских замашек?

— Хочешь проверить? — Рискни!

— Но… я же уже не смогу без тебя!

— Во-о-о-т, что я тебе объясняю, ты же и сам все прекрасно понимаешь!

— Но ведь есть выход…

— Ты опять?..

— И опять и снова! И, кстати, до даты, назначенной ЗАГСом осталось каких-то полтора месяца. Пора, моя красавица, объявиться. А-то не солидно как-то. Жених завидный, а невеста — невидимка!

— Завидный — это точно! Но ведь мой! Родной, ну давай подождем еще чуть-чуть…

— Ты из меня веревки вьешь, ты знаешь? Но я настаиваю на показе!!! И не спорь! Ведь от показа до назначенной ДАТЫ останется всего две недели! Когда готовиться будем?

— Что же ты за Жданов за такой, что так жениться рвешься?!

— Смотря на ком! Только на ТЕБЕ рву-у-у-у-сь, а остальные мне не интересны! Ты же знаешь?

— Теперь знаю, Андрей… Палыч!

— Катька! Как я люблю тебя, дыхание спирает и сердце замирает! Ой, в рифму получилось, хм-хм-м-м… До чего ты меня довела!

— А может еще одну сказочку почитаешь, Есенин ты мой?

— Не-е-ет, не Есенин, тетя Валя из Спокойной ночи малыши — вот кто я.

— Да, точно! Сказочку! Еще одну!

— Еще одну? Ну, ладно… Есть тут у меня одна… погоди… А! Вот!

ПРО АЛИСУ, С КОТОРОЙ ВСЕГДА ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧАЛОСЬ

А эта сказка про Алису, которая вечно куда-нибудь пропадала. Ищет, к примеру, ее дедушка, чтобы пойти с ней в сад погулять:
— Алиса! Где ты, Алиса?!
— Я здесь, дедушка!
— Да где здесь-то?
— В будильнике!

— Вот и моя девочка от меня пряталась все-время!

— И не вспоминай… глупая потому что была.

— Глупая, но все равно любимая и родная, моя девочка нежная! И всегда правдивая, чмокнул в носин и продолжил:

Ну да, она правду сказала. А случилось вот что. Открыла Алиса окошечко, что на задней стенке будильника, — уж очень захотелось заглянуть туда, — глазом моргнуть не успела, как тут же оказалась внутри, прямо в механизме, среди пружинок и зубчатых колесиков. А они ведь движутся, не стоят на месте. Пришлось и Алисе все время прыгать с зубца на зубец, чтобы не пропасть, не погибнуть под колесиками, которые, не умолкая ни на секунду, приговаривали: «Тик-так! Тик-так! Тик-так!»

— Заглянула моя девочка в один ужасно запутавший все пакетик и завертелись шестеренки, закрутились зубчики. Чуть не потерял я тебя, радость моя. А ведь только-только понимать начал, какое счастье встретил!

— Но я же перепрыгивала через все препятствия, потому что где-то глубоко-глубоко вера в счастливый конец нашей сказки все же была, наверное…

— Спасибо, что хоть где-то, — притворно вздохнул Андрей.

А в другой раз дедушка искал Алису, чтобы накормить завтраком:

— Алиса! Где ты, Алиса?
— Я здесь, дедушка.
— Да где здесь-то?
— Ой, ну совсем рядом! В бутылке!
— Как же ты туда попала?
— Мне захотелось пить, и я только заглянула в горлышко…
Ну конечно, она оказалась в бутылке! И теперь барахталась там, чтобы не утонуть. Хорошо еще, что летом, когда ее возили в Сперлонгу, она научилась плавать по-собачьи.
— Ну потерпи немного. Сейчас я тебя вытащу, — сказал дедушка.
Он затолкал в бутылку веревочку. Алиса ухватилась за нее, ловко подтянулась и вылезла наружу. Вот когда она поняла, как хорошо, что занималась гимнастикой.

— Говорил же я тебе, что нужно спортом заниматься! Хорошо, что прислушалась!

— Не к тебе… К Юлианне.

— Ну вот… Ладно скажу ей спасибо, при случае…

А однажды Алиса совсем пропала. Искал ее дедушка, искала ее бабушка, искала соседка, которая всегда приходила читать дедушке газету, чтобы не покупать ее и сэкономить на этом сорок лир.
— Боже! Вот беда-то какая! — шептала перепуганная бабушка.
— Что-то скажут ее родители, когда вернутся с работы!
— Алиса! Алиса! Где ты, Алиса?
Только на этот раз девочка не откликалась. Потому что она не могла откликнуться.

— Птичка моя раненная, далеко ты убежала и голос не подавала. Как я волновался, как боялся, что ты что-то сделаешь с собой.

— Да, мне так болело, что говорить не могла.

— А я еле дотянул до того дня, когда твой папа в «ЗимаЛетто» пришел и сказал, что ты приезжаешь. Словно камень с души упал — живая! Это было главное — знать, что у тебя все хорошо, любимая!

Путешествуя по кухне и заглядывая всюду, куда только можно было сунуть свой любопытный нос, она попала в ящик, где всегда лежали скатерти и салфетки. Попала туда, да и заснула там, как на мягкой постели. Кто-то задвинул ящик, не заметив Алису. И в самом деле, кому может прийти в голову, что она там.

— Ну, мы знаем, кто это сделал! Все та же госпожа Виноградова! Я ей это просто так не спущу, подружке твоей! Еще и прогулки по Борщовской кухне — уж точно!

— Андрюш, она не виновата.

— Ты её не выгораживай, добрая душа. Я все равно зол на неё, на Юлианночку твою. Будет мне презентации бесплатно до скончания века делать!

— Ну вот твоя ревниво-расчетливая сущность и вылезла, — хихикнула Катя, — Опять же меркантильный интерес!

— Я же бизнесмен. У меня все товар-деньги-товар. Или ты не знала?

— Да знала-знала и знаю…

— А любишь?

— Люблю!

— Вот так-то!

Когда же Алиса проснулась, то оказалась в полной темноте. Но она нисколько не испугалась. Однажды ей уже довелось побывать в таком же положении — когда она попала в водопроводный кран. Вот там действительно было темно, пожалуй, еще темнее, чем в ящике.
«Скоро, наверное, будут накрывать на стол к ужину, — подумала Алиса. — Тогда и откроют ящик, чтобы достать скатерть». Но разве кто-нибудь мог думать об ужине, когда Алиса пропала? Конечно, всем было не до ужина. Родители девочки пришли с работы и очень рассердились на дедушку и бабушку:
— Хорошо же вы смотрите за ребенком!
— Но наши дети не забирались в водопроводные краны, — возразили дедушка и бабушка. — В наше время дети иногда только падали с кровати, и если получали при этом лишнюю шишку, то это было не так уж страшно.

— И все-таки опыт — великая вещь! Я не сломалась, как в первый раз. Я стала выход искать!

— Да уж… нашла — измучила меня, иссушила цветущего мужчину, превратила в неврастеника и ревнивца!

— Не жалуйся… Рассказал бы все, признался в своей глупости — ничего бы такого и не было.

— А кто бы клоуном всея «ЗимаЛетто» и Москвы тогда бы был? Нет! Своими заслугами я горжусь! А в баре том вообще — почетным гостем стал!

— Горе моё! Как я тебя люблю!

— Вот и помни об этом всегда-всегда! Не забывай!

— Забудешь тебя такого… самого родного… самого нежного… самого красивого… самого ранимого…

— Вот-вот, — пробурчал Андрей под нос, — никогда- никогда не забывай! Умру ведь без тебя!

Наконец Алисе надоело ждать, пока кто-нибудь догадается открыть ящик. Она разрыла скатерти и салфетки, добралась до дна ящика и стала сильно топать ногами:
— Топ! Топ! Топ!
— Тише! — сказал папа. — По-моему, где-то стучат.
— Топ! Топ! Топ! — продолжала топать Алиса.
Как же все ее обнимали и целовали, когда нашли наконец! И Алиса не растерялась — она воспользовалась случаем и тут же оказалась в кармане папиного пиджака. А когда ее вытащили и оттуда, то увидели, что она успела перепачкаться в чернильной пасте, потому что уже наигралась с папиной шариковой ручкой.

— Давай по карманам не засиживайся — замажешься всякой гадостью, потом мне отмывать придется!

— Я очень аккуратненькая. Тебе беспокоиться незачем!

— А я беспокоюсь и беспокоиться буду! И ты мне запретить не сможешь!

— Упрямец!

Следующая * Предыдущая